Домашние правила

– Ее имя упоминалось в новостях, ее родители просили помощи в раскрытии преступления?

– Да.

– Вы показали, что Джейкоб появлялся на местах преступлений и хотел помогать, верно?

– Да, но…

– Он когда-нибудь сообщал вам сведения, которые вас удивляли?

Мэтсон мнется:

– Да.

– Тогда не возможно ли, особенно учитывая личное знакомство Джейкоба с жертвой, что он в этом дневнике не хвастался убийством… а скорее, как в случае с сериями «Борцов с преступностью», пытался помочь раскрытию дела?

Прежде чем Мэтсон успевает ответить, я поворачиваюсь к присяжным и говорю:

– Вопросов больше нет.

Хелен встает из-за стола обвинения.

– Детектив Мэтсон, – говорит она, – не могли бы вы прочесть запись внизу первой страницы тетради?

– Там написано: «РЕШЕНО: мной, за двадцать четыре минуты».

– А внизу шестой страницы?

– «РЕШЕНО: ими, за пятьдесят пять минут… Отлично!»

Хелен подходит к Мэтсону:

– Вы догадываетесь, что означают эти записи?

– Джейкоб говорил мне, когда я впервые увидел, как он пишет в такой тетради. Он отмечал, удалось ли ему раскрыть дело раньше теледетективов и сколько времени на это ушло.

– Детектив, – обращается к Мэтсону прокурор, – не могли бы вы прочесть запись, сделанную внизу четырнадцатой страницы, озаглавленной «В ее доме», с содержанием которой вы знакомили нас раньше.

Он смотрит на страницу:

– Тут написано: «РЕШЕНО: мной».

– Что-нибудь еще примечательное есть в этой записи?

Мэтсон смотрит на присяжных:

– Она подчеркнута. Десять раз.

Тэо

За обедом я замечаю, как мой брат ворует нож.

Сперва я ничего не говорю. Но мне совершенно ясно, чем он занят: оставляет свой желтый рис и омлет, берется срезать зерна с кукурузного початка, а потом сталкивает нож большими пальцами с края стола, чтобы он упал ему на колени.

Мама без умолку трещит про судебный процесс: кофемашина в суде дает холодный кофе; и что завтра наденет Джейкоб; и про защиту, которая будет представлять свои доводы утром. Думаю, ни я, ни Джейкоб не слушаем ее, так как брат мой пытается не шевелить плечами, заворачивая нож в салфетку, а я слежу за каждым его движением.

Когда Джейкоб начинает вставать из-за стола и мама останавливает его резким притворным кашлем, я уверен, что она сейчас спросит его про украденный нож, но вместо этого мама говорит:

– Ты ничего не забыл?

– Можно я пойду? – бормочет Джейкоб и через минуту, очистив тарелку, идет наверх.

– Не понимаю, в чем дело, – говорит мама. – Он почти не ел.

Я быстро запихиваю в рот остатки еды, прошу разрешения уйти и торопливо поднимаюсь по лестнице, но Джейкоба в его комнате нет. Дверь в ванную распахнута настежь. Брат как будто испарился.

Вхожу к себе, и вдруг меня хватают, припирают к стене, а к горлу приставляют нож.

Ладно, хочу только сказать, это не первый раз, когда я оказываюсь в таком сценарии со своим братом, что, мягко говоря, угнетает. Делаю то, что, как мне уже известно, сработает: кусаю его запястье.

Вы, наверное, думаете, что он этого ждал, – нет; нож со стуком падает на пол, и я бью Джейкоба локтем в живот. Он складывается пополам, всхрапывает.

– Какого черта ты делаешь?! – ору я.

– Практикуюсь.

Я подбираю нож и сую его в ящик письменного стола – в тот, что держу запертым и где храню вещи, которые не должны попасть в руки брата.

– Практикуешься в убийстве? – говорю я. – Ты гребаный идиот. Поэтому тебя и осудят.

– Я не собирался ничего с тобой делать. – Джейкоб тяжело опускается на мою постель. – Сегодня один чел смотрел на меня как-то странно.

– Думаю, многие люди в суде смотрели на тебя странно.

– Но этот парень пошел за мной в туалет. Мне нужно уметь защищаться.

– Точно. И что, по-твоему, произойдет, когда завтра утром ты придешь в суд и металлодетекторы на входе заверещат? А безмозглые репортеры будут пялиться, как ты вынимаешь из носка кухонный нож?

Джейкоб хмурится. Это одна из его тупых аспи-схем, не продуманных до конца, вроде того случая два месяца назад, когда он настучал на маму и вызвал копов. Моему брату, я уверен, такие поступки кажутся совершенно логичными. Остальному свободному миру – нет.

– А вдруг со мной все в порядке? – говорит Джейкоб. – Может, я поступаю так, как поступаю, и думаю, как думаю, потому что меня все время отвергают? Понимаешь, если бы у меня были друзья, может, я не делал бы таких вещей, которые кажутся всем странными. Это как бактерия, растущая только в безвоздушном пространстве. Может, нет никакого синдрома Аспергера. А все происходит лишь оттого, что ты не вписываешься.

– Только не говори этого своему адвокату. Ему сейчас нужен синдром Аспергера в полном цвету. – Я смотрю на руки Джейкоба. Кутикулы у него обгрызены чуть не до крови. Мама раньше заматывала ему все пальцы пластырем, прежде чем отправить в школу. Однажды в коридоре я услышал, как две девочки называют его мумией.

– Эй, Джейкоб, – тихо говорю я. – Я скажу тебе кое-что, чего никто не знает.

Его рука дрожит на бедре.

– Секрет?

– Да. Но не говори маме.