Домашние правила

Кей Зиберс было пятьдесят два года, и, по общему мнению, она не отличалась крепким здоровьем. Курить начала много лет назад; страдала ожирением. Но она никогда ничем не болела, пока однажды вечером в 1991 году, после сытного обеда, состоявшего из свиных ребрышек, запитых шардоне, у нее не возникли проблемы с дыханием и острая боль под левой рукой. Это классические симптомы сердечного приступа – ее муж Билл должен был догадаться. В конце концов, он же работал врачом во Флориде и по совместительству ко́ронером, то есть определял причины подозрительных смертей на местах гибели людей. Вместо того чтобы вызвать «скорую» и отвезти жену в больницу, муж попытался пустить ей кровь. Хотел сделать пару анализов на работе в тот же день – так сам Билл объяснил свои действия. Однако через несколько часов Кей скончалась. Заключив, что причиной смерти стал коронаротромбоз, Билл Зиберс решил, что во вскрытии нет необходимости.

Через день на основе анонимных сведений о подозрительных действиях было назначено вскрытие тела Кей Зиберс. Отчеты по токсикологии не дали никакого определенного результата, и Кей похоронили. Однако подозрения возникли вновь, когда распространились слухи, что Билл Зиберс спал с лаборанткой на работе. Тело Кей эксгумировали, и криминалист-токсиколог Кевин Баллард провел анализ на сукцинилхолин – препарат, который повышает уровень калия, что ведет к параличу мышц, включая диафрагму. В тканях он обнаружил сукцинилмонохолин – побочный продукт сукцинилхолина и доказательство присутствия яда в теле Кей.

Забавно, что, хотя Билл Зиберс поспешил захоронить тело жены, чтобы скрыть улики, бальзамировочный процесс помог законсервировать сукцинилмонохолин и облегчил его обнаружение.

Рич

Как только я объявляю об аресте Джейкоба Ханта, начинается ад кромешный. Его мать бросается в слезы и одновременно начинает кричать, стоило мне положить руку на плечо Джейкоба и увести его в комнату, где мы снимаем отпечатки пальцев и фотографируем преступников, а по реакции парня можно подумать, я его полоснул мечом. Он смазывает мне кулаком по челюсти, что приводит в ужас его адвоката, который, будучи адвокатом, без сомнения, уже раздумывает, как избавить своего клиента, помимо прочего, от обвинения в применении насилия по отношению к сотруднику полиции.

– Джейкоб! – визжит его мать и хватает меня за руку. – Не прикасайтесь к нему. Он не любит, когда его трогают.

Я осторожно ощупываю подбородок, куда пришелся удар, и бормочу:

– Да, а я не люблю, когда меня бьют, – после чего завожу руки Джейкоба за спину и надеваю на него наручники. – Мне нужно составить несколько бумаг на вашего сына. Потом мы отвезем его в суд для предъявления обвинения.

– Он этого не выдержит, – возражает Эмма. – Позвольте мне, по крайней мере, остаться с ним, чтобы ему было спокойнее…

– Это невозможно, – сухо говорю я.

– Вы же не станете допрашивать глухого без сурдопереводчика!

– Со всем к вам уважением, мэм, ваш сын не глухой. – Я встречаюсь с ней взглядом. – Если вы не уйдете, я вас тоже арестую.

– Эмма… – тихо говорит адвокат и берет ее за локоть.

– Не трогайте меня! – восклицает она и стряхивает с себя его руку, делает шаг вперед к своему сыну, но один из полицейских останавливает ее.

– Уберите их отсюда! – приказываю я и пытаюсь тащить Джейкоба по коридору.