Домашний уют

Вот засранец, а ведь по виду понял о чем я, только сидит строит из себя святую

невинность.

-Которыми ты меня вернул перед ужином,— я замялся, как-то не по себе стало, когда

подумал вслух воспроизвести это.— Ну… о этом… люблю там и все такое. А то Жанна

неправильно поймет.

-А эта тут причем?— он вспыхнул. Неужели ему Жанна понравилась? А если и

понравилась, мне-то что? С ее такими выходками.

А потом подумал, что все же мне неприятно от того, как все обернулось. Встал,

прихватил телефон, так и не ответив Андрею, пошел на балкон. До безумия хотелось курить.

Только лень родилась, наверное, раньше меня. Потому как идти вечером за сигаретами было

откровенно впадлу.

Набрал номер Жанны. Гудки. Уже хорошо.

-Ну?

-Жан… ты все не так поняла. Ему негде было жить…

-Ты вообще ненормальный или прикидываешься? Мало того, что псарню развел в

квартире, что дышать невозможно, так еще и БОМЖей подбираешь. Тебя не задолбало это?

-Ну…

-Баранки гну!

Ого. Вот таких оборотов речи от Жанны я еще не слышал. Растет. Взрослеет.

-Что ты от меня хочешь?

-Макс, скажи честно, только абсолютно честно. Макс, ты меня любишь?

Сказала в лоб. Я ей уже сотню тысяч раз говорил, что люблю. Ей мало, мало! Сколько

раз еще сказать:

-Люблю…

-Да нифига собачьего! Ты и кошаков своих любишь, а они потом с голоду кактусы едят,

потому что ты забыл их покормить. Хотя нет, в твоей квартире даже кактусы не живут. Макс,

ты никого не любишь и не любил. И себя ты не любишь.

-Но, Жанна, я же их спас,— попытался хоть как-то оправдаться.

-Достал. Это твои вечные отговорки. Оставь меня в покое,— коротко, словно отрезала.

-О как, а когда надо было эррозию лечить, так сразу прибежала,— мля… ну кто меня

снова за язык тянул. На том конце что-то затрещало, и связь прервалась.

Перезванивать я не стал. Вернулся в комнату, достал из кармана висящих на вешалке

брюк крупную купюру и протянул ее Андрею.

-Сгоняй за пивом… и сигаретами.

-Максим, наверное, это не стоит делать.

-А ты перестань мне нравоучения читать, ладно? Я уже немаленький!

Развернулся в направлении дверей. Пацан преградил мне путь. У него был очень

решительный взгляд.

Впервые я ощутил, что кто-то заботится обо МНЕ. Это ощущение столь… столь… даже

слов подобрать не могу. Меня многие принуждали делать что-то, или не делать чего-то, да

вот только сейчас я ощущаю искренность поступка. Андрей заботился именно обо мне. И

это остановило меня. Остановило от поступка, о котором я мог бы сожалеть на утро. Только

неумолимо подводило к другому поступку, о котором, возможно, я буду сожалеть всю жизнь.

А может, и буду благодарить всю жизнь – в конце жизни разберемся.

Он взял меня за плечи как-то боязливо, тихонечко, подрагивая, словно понимал, что и

не его это дело. Хотя это все мои догадки. Потому что я не знаю истинных целей, двигавших

тщедушного парня, стоящего напротив меня.

-Извини, — я впервые в жизни искренне извинился. Оказывается, это так просто.

А он меня обнял. Мля! Ну вот почему, почему он не девушка! Потому что так бы и

обнял это худенькое тельце, прижал бы к себе, наслаждался бы этим моментом. Так бы и

целовал ее…

Только потом, через пару минут, осознал: никакого «если бы» нет. Я стоял и целовал

Андрея. Причем не невинно в щечку, а конкретно так присосался к его нежным, ну мля,

совсем не мужским губам. Мало того, уже так по-хозяйски уверенно, пошел обласкивать

маленькую упругую попку. И этот засранец еще и по полной мне отвечал, поддразнивая мой

язык своим шальным язычком. Вжимался в мои объятия и терся бедром о мой пах. Чертовски

приятное ощущение. Развратник, видно, с тем еще стажем.

Я отлетел к противоположной стенке, не веря, что я это сделал. В сердцах или вслух, но

слова у меня были в тот момент отнюдь нелитературного плана.

Я реально не знаю что мне делать. Я только что целовал парня! Да я всю жизнь был с

девочками! Всю свою жизнь! Мама, сестра, тетя, племяшки, в классе всегда с девчонками,

тот еще дамский угодник, институт, аспирантура… да ну не еханый бабай! А встал вот

сейчас на пацаненка. Пусть он и жрать готовит и убирает и …

Андрей двинулся по направлению ко мне.

-Стоять! Один шаг и полетишь как фанера над Парижем!

Только и это его не остановило. Он не кот и не пес, которого я пригрел, он уже не

питомец, он не Жанна, убежавшая от меня. Он просто шел ко мне. С красными от смущения

щеками, и глазами в которых была решимость японского воина идущего на верную смерть.

-Я не боюсь этого. Я заменю тебе их всех. Собак, кошек, баб, всех. Я буду заботиться о

тебе. Только о тебе.

В тот вечер ничего не произошло. Я тихо съехал с базара. И, черт меня дери, теперь я

как идиот, краснел и отводил взгляд от Андрюхи.

И, как обычно, палец о палец не ударил, чтобы новый питомец покинул квартиру. Хотя

нет. Ночью я запирал двери спальни на крючок, который меня мог защитить только от мух.

Андрей же поступал хитрее. Он по полной программе теперь приручал меня.

Глава 5 Друг