Домби и сын

Дядя Соль, послѣ торжественнаго совѣщанія, остался въ такомъ же расположеніи духа, какъ и прежде и тотчасъ по уходѣ Бенсби принялся разъѣзжать по географическимъ картамъ, отмѣривая циркулемъ безнадежныя разстоянія. Когда, такимъ образомъ, онъ погруженъ былъ въ свое путешествіе, Флоренса шепнула о чемъ-то Куттлю, и тотъ немедленно подошелъ къ старику.

— Ну что, дядя Соль? — заговорилъ капитанъ, дружески положивъ свою тяжелую руку на плечо инструментальнаго мастера. — Что новенькаго?

— Ничего, Недъ, такъ себѣ, — отвѣчалъ Соломонъ Гильсъ. — Мнѣ пришло теперь въ голову, что въ этотъ самый день мой бѣдный мальчикъ поступилъ въ контору Домби и Сына. Тогда онъ поздно воротился къ обѣду и сѣлъ тамъ, гдѣ ты теперь стоишь. Мы заговорили тогда о кораблекрушеніяхъ, и я насилу могъ отвлечь его отъ этого предмета.

Глаза Флоренсы съ живѣйшимъ любопытствомъ обратились на старика. Онъ остановился.

— Держись, крѣпче, старый другъ! — возопилъ капитанъ. — Будь веселъ и смотри на все очертя голову. A знаешь, что? Я провожу теперь наше сокровище, — здѣсь капитанъ поцѣловалъ руку Флоренсы, — и потомъ, на возвратномъ пути, завербую тебя на цѣлый день. Мы отобѣдаемъ вмѣстѣ y меня или въ трактирѣ.

— Нѣтъ, нѣтъ, — съ живостью возразилъ старикъ, видимо смущенный этимъ предложеніемъ. — Отобѣдаемъ, пожалуй, только не сегодня. Сегодня я не могу.

— Почему же?

— Я… я очень занятъ сегодня. Надобно обдумать и привести въ порядокъ… Право, Недъ, сегодня не могу. Мнѣ надобно подумать о многихъ вещахъ… Я долженъ остаться наединѣ.

— Ну, такъ завтра, Соломонъ?

— Завтра, пожалуй, — отвѣчалъ старикъ. — Да, именно завтра. Это лучше всего. Подумай обо мнѣ завтра, Недъ Куттль.

— Такъ помни же, Соломонъ, завтра поутру къ тебѣ непремѣнно явлюсь.

— Хорошо, хорошо. Утро вечера мудренѣе, Недъ Куттль, a теперь прощай, мой другъ, прощай. Благослови тебя Богъ!

И говоря это, старикъ пожималъ руку капитана съ необыкновеннымъ жаромъ. Потомъ онъ съ большою нѣжностью поцѣловалъ обѣ руки Флоренсы, пристально посмотрѣлъ на ея лицо и съ какой-то странной суетливостью проводилъ ее къ каретѣ. Все это произвело такое впечатлѣніе на Куттля, что онъ нѣсколько минутъ промедлилъ на крыльцѣ подлѣ деревяннаго мичмана, дѣлая увѣщанія Робу, чтобы тотъ внимательнѣе смотрѣлъ за своимъ хозяиномъ до слѣдующаго утра. За этимъ увѣщаніемъ онъ всунулъ ему въ руку шиллингъ и обѣщалъ еще шесть пенсовъ на другой день, если тотъ исправно выполнитъ сдѣланныя порученія. Устроивъ такимъ образомъ это дѣло, Куттль, считавшій себя естественнымъ и законнымъ тѣлохранителемъ Флоренсьы, взобрался на козлы и благополучно проводилъ ее домой. На прощаньи онъ увѣрилъ ее еще разъ, что не разстанется съ Соломономъ до гробовой доски и будетъ охранять его до страшнаго суда. Затѣмъ пришла ему въ голову м-съ Максъ Стингеръ и, припомнивъ храбрый вызовъ Сусанны Нипперъ, онъ, обращаясь къ этой дѣвицѣ, не могъ удержаться отъ восклицанія: "Такъ неужели бы вы засадили ее, моя милая, неужели!"

Проводивъ Флоренсу съ ея спутницей до двери заколдованнаго дома, капитанъ почувствовалъ въ душѣ какое-то неопредѣленное безпокойство, и его мысли обратились къ инструментальному мастеру. Вмѣсто того, чтобы идти домой, онъ нѣсколько разъ прошелся взадъ и впередъ по улицѣ, гдѣ жилъ деревянный мичманъ, и, отложивъ до ночи путешествіе на Корабельную площадь, отправился обѣдать въ матросскую таверну, торчавшую клиномъ на углу одной изъ улицъ въ Сити. Въ сумерки онъ забрелъ опять къ магазину инструментальнаго мастера и въ наблюдательномъ положеніи остановился передъ окномъ. Старикъ Соломонъ съ озабоченнымъ видомъ сидѣлъ въ гостиной съ перомъ въ рукахъ, и рука его быстро бѣгала по бумагѣ. Благотворительный Точильщикъ убиралъ комнату, запиралъ двери и стлалъ себѣ постель. Увѣрившись такимъ образомъ, что все обстоитъ благополучно, Куттль направилъ шаги на Корабельную площадь, твердо рѣшившись на другой день сняться сь якоря какъ можно ранѣе.

Глава XXIV Занятія любящаго сердца