Домби и сын

Д-ръ Блимберъ, м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ, точно такъ же, какъ и всѣ молодые джентльмены, замѣтили, что м-ръ Тутсъ нѣкоторымъ образомъ принялъ на себя должность защитника и опекуна Павла, и это обстоятельство въ скоромъ времени дошло до свѣдѣнія самой м-съ Пипчинъ, старушки очень ревнивой и весьма набожной, которая по этому поводу вознснавидѣла м-ра Тутса всѣмъ сердцемъ своимъ и всею душою и, разговаривая о немъ въ своемъ замкѣ, называла его не иначе, какъ "скалозубымъ болваномъ". Невинный Тутсъ никакъ не подозрѣвалъ, что возбудилъ противъ себя такой ужасный гнѣвъ м-съ Пипчинъ, и въ простотѣ сердца продолжалъ считать ее почтенной дамой, заслуживавшей всякаго уваженія. По этой причинѣ, каждый разъ, какъ м-съ Пипчинъ дѣлала визиты маленькому Павлу, онъ улыбался очень учтиво и съ такимъ добродушнымъ усердіемъ навѣдывался по нѣскольку разъ о состояніи ея драгоцѣннаго здоровья, что почтенная дама, выведенная изъ терпѣнія, однажды вечеромъ объявила ему напрямикъ, что онъ дуракъ, и что она вовсе не расположена сносить обидныя дерзости отъ всякаго молокососа. Озадаченный такими совершенно неожиданными выговорами, м-ръ Тутсъ робко забился въ отдаленный уголъ и уже съ той поры ни разу не смѣлъ явиться на глаза рыцарственной дамѣ.

Однажды, за двѣ или за три недѣли до каникулъ, Корнелія Блимберъ призвала Павла къ себѣ въ комнату и сказала:

— Домби, я намѣрена отправить въ Лондонъ твой "analysis."

— Покорно благодарю, миссъ, — отвѣчалъ Павелъ.

— Понимаешь ли ты, что тако analysis? — спросила Корнелія, пристально всматриваясь черезъ очки въ своего ученика.

— Нѣтъ, миссь, не понимаю, — отвѣчаль Павелъ.

— Ахъ, Домби, Домби, — сказала миссъ Блимберъ, — я начинаю думать, что ты очень дурной мальчикъ. Отчего ты не хочашь спросить, какъ скоро не понимаешь ученаго выраженія?

— М-съ Пипчинъ, говорила, что я не долженъ дѣлать вопросовъ, — отвѣчалъ Павелъ.

— Запрещаю тебѣ однажды навсегда упоминать мнѣ о м-съ Пипчинъ по какому бы то ни было поводу, — возразила съ большимъ достоинствомъ миссъ Блимберъ. — Это изъ рукъ вонъ. Курсъ наукъ здѣсь слишкомъ удаленъ отъ понятій какой-нибудь м-съ Пипчинъ. Если ты еще разъ заикнешься этимъ именемъ, я принуждена буду завтра поутру прослушать тебя изъ латинской грамматики! отъ verbum personale до simillima cygno всключительно…

— Я никакъ не хотѣлъ, миссъ… — началъ маленькій Павелъ.

— Я вовсе не желаю знать, чего ты хотѣлъ или не хотѣлъ. Прошу впередъ не употреблять такихъ отговорокъ.

Павелъ замолчалъ. Миссъ Корнелія Блимберъ, покачавъ головою, съ важностью взяла бумагу и прочитала заглавіе: "Analysis характера Павла Домби".

— Слушай же, Домби, — сказала она. — Слово "Analysis," первонально происшедшее отъ простѣйшихъ корней въ древнемъ греческомъ языкѣ, безъ малѣйшаго измѣненія перешло въ латинскій и съ теченіемъ времени утвердилось въ англійскомъ языкѣ. Теперь, если не ошибаюсь, оно получило право гражданства во всѣхъ европейскихъ языкахъ и нарѣчіяхъ. Знаменитый нашъ соотечественникъ, Уокеръ, обезсмертившій себя изданіемъ превосходнаго англійскаго лексикона, объясняетъ это слово такимъ образомъ: "Analysis есть разложеніе предмета, подлежащаго внутреннему или внѣшнему чувству, на его составные элементы." Я, съ своей стороны, для большаго уясненія, считаю нужнымъ прибавить, что анализь, въ логическомъ отношеніи, всегда противополагается синтезу. Понялъ ли ты теперь?

Казалось, яркій свѣтъ yченаго о_б_ъ_я_с_н_е_н_і_я не провелъ слишкомъ замѣтнаго потрясенія въ мозгу малеиькаго Домби. Онъ поклонился и молчалъ.

— Итакъ, — продолжала Корнелія Блимберъ — "Analysis характера Павла Домби". — Я нахожу, что природныя способности Домби чрезвычайно хороши и, если не ошибаюсь, его общая склонность къ образованію состоитъ въ такой же пропорціи. Такимъ образомъ, принимая, по заведенному y насъ обычаю, число восемь за maximum, или за высшее мѣрило при оцѣнкѣ интеллектуальныхъ и моральныхъ способностей индивидуума, я могу опредѣлить каждый изъ этихъ аттрибутовъ въ шесть и три четверти.

Миссъ Блимберъ пріостановилась, чтобы видѣть произведенное впечатлѣніе. Бѣдный Павелъ никакъ не могъ постигнуть, что тутъ слѣдовало разумѣть подъ шестью и тремя четвертями: шесть ли фунтовъ стерлинговъ и пятнадцать шиллинговъ, или шесть пенсовъ и три фартинга, или шесть футовъ и три дюйма, или безъ четверти семь часовъ, или какой-нибудь неизвѣстный предметъ, сличенный съ другимъ предметомъ, котораго онъ не изучалъ. Напрасно ломая голову, онъ потиралъ руками и безмолвно смотрѣлъ на миссъ Блимберъ. Увѣренная, между тѣмъ, что все это ясно, какъ день, Корнелія продолжала:

— Буянство — два. Гордость — два. Склонность къ низкому обществу, проявившаяся. особенно по поводу нѣкоего Глыбба, первоначально семь, но впослѣдствіи сократилась до четырехъ съ половиной. Джентльменское обращеніе покамѣстъ четыре, но впослѣдствіи увеличится… Теперь, Домби, я желаю обратить твое вниманіе на общія замѣчанія въ концѣ анализа.

Павелъ приготовился слушать.