Домик на болоте

мой любимый учитель. Помните, что бывают трагиче-

ские случайности, прощайте и простите. Пишу

по-немецки, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме

Вас, читал это письмо.

Якимов».

Я стоял у окна, держа записку в руках, боясь повернуться лицом к Кострову. Сначала надо было решить, что делать.

III

Две мысли мелькнули у меня сразу. Первая: лишь тогда имело смысл писать по-немецки, если ни Валя, ни Вертоградский не знают этого языка. Вторая: значит, Якимов не один, значит, есть «они», которые заставили его украсть вакцину. Первое надо выяснить сейчас же. Насчет второго мы поговорим с Петром Сергеевичем. Я повернулся и резко спросил Вертоградского:

– Разве вы не понимаете по-немецки?

– Нет, – сказал Вертоградский. – Впрочем, со словарем…

Я повернулся к Вале:

– А вы?

– Нет.

Я повернулся к Кострову:

– Где было письмо?

– В книге, – ответил Костров, – вместо закладки. Оно торчало между страницами, но я не обратил на него внимания. Я часто закладываю нужные мне места первыми попавшимися бумажками.

– А где была книга?

– У меня наверху.

– Все время? Последние дни вы ее не сносили вниз?

– Я не помню… Ты не помнишь, Валя? Это «Основы микробиологии», – растерянно сказал Костров.

– По-моему, она все время была наверху, – сказала

Валя, – но Якимов позавчера поднимался к тебе. Помнишь, он еще забыл наверху спички?

– А в последние дни вы читали книгу? – спросил я.

– Куда там! – махнул рукой Андрей Николаевич. –

Разве мне эти дни до чтения было?

– Хорошо, – сказал я, – в конце концов, это ничего нового не вносит. Мы и раньше знали, что украл Якимов. – Я

зевнул. – Валечка, вы бы не приготовили мне чего-нибудь поесть? А вас, Андрей Николаевич, я все-таки попрошу закончить вашу докладную. Она может очень мне пригодиться… Пойдемте, Петр Сергеевич, я провожу вас.

Конечно, все они поняли, что я хочу поговорить с

Петром Сергеевичем наедине, но были достаточно вежливы, чтобы не дать мне это почувствовать. Валя даже спросила заботливо, люблю ли я жареную колбасу с картошкой, и я ответил, что с детства страшно люблю.

Мы вышли с Петром Сергеевичем из дома и молча прошли через полянку. Когда дом скрылся за деревьями, Петр Сергеевич не выдержал.

– Теперь вы убедились, что это Якимов? – спросил он.

Я пожал плечами:

– Дело очень серьезное, Петр Сергеевич. Может быть, и

Якимов, может быть, нет. Но если даже Якимов, то, судя по записке, он был не один. Какие-то люди руководили им, угрожали ему. Кто это может быть, Петр Сергеевич?

Партизанский интендант остановился и растерянно на меня посмотрел:

– Вы думаете, кто-нибудь из отряда?

– Может быть, из отряда. Если нет, значит, на ваших

Алеховских болотах спокойно разгуливают посторонние люди.

Петр Сергеевич огорчился ужасно.

– Нет, – сказал он, – как же так! У меня посты на всех проходах, мы тут знаем каждый кустик, пройти нигде невозможно.

– Значит, в отряде есть чужие люди.

Петр Сергеевич замолчал. Мы молча пошли по тропинке; он отвернулся от меня, и видно было, как он огорчен и обижен.

– Что же вы думаете делать? – спросил он наконец.

– Когда ушел отряд? – ответил я вопросом.

– Позавчера днем.

– У вас есть сведения о каждом из оставшихся?

– Да, конечно.

– Пойдемте в штаб. Вы познакомите меня со всеми.

– Хорошо.

Конечно, я прекрасно понимал, что эта работа может оказаться бесполезной. Если отряд ушел только позавчера днем, то возможно, что человек, которого боялся Якимов, который заставил его пойти на преступление, ушел с отрядом. Легко представить себе, что позавчера утром у них был решающий разговор, что неизвестный потребовал, чтобы дело было сделано ближайшей ночью. Но проверять тех, кто ушел, я не мог – надо было проверить оставшихся.

Тропинка сворачивала. Здесь кончались большие деревья и видно было болото на много километров. Тишина и покой царили над ним. Жаркое солнце палило над стоячими озерками, медленно-медленно текущими ручейками, над однообразной болотной зеленью, лозняком, зарослями камыша. Звенели комары в тишине. Ветерок чуть-чуть шевелил листву. Самая тишина и покой болота опять показались мне тревожными, настороженными, враждебными. Большая лиловая туча медленно выползала из-за горизонта. Парило так, что, наверно, вода в озерах была почти горячей.

– Гроза будет к вечеру, – сказал Петр Сергеевич. – Вот после дождя посмотрите наше болото: ни пройти, ни проехать.

Глава пятая

Новые подозрения

I

Мы вошли с Петром Сергеевичем в ту самую землянку, где я был утром, и он мне стал поименно перечислять членов отряда, которые остались в его распоряжении. Трое раненых, из них один лежал, а двое только недавно стали ходить, опираясь на палочку. Две женщины, много лет жившие в соседней деревне и известные всем в районе.