Домик разбившихся грёз

Неумолимо сокращает расстояние между нами, пока я возвожу барьеры. Заставляю своё разбитое сердце качать кровь, чтобы не рассыпаться перед его ногами на осколки как фарфоровая кукла его матери.

«Не Аля», — проносится тихим эхом.

Сильные мужские руки тянут меня к себе, и больше нет ничего. Не существует. Спустя 613 дней страданий и жалости к себе моя старательно выстроенная заново жизнь летит под откос. И что делаю я? Вместо того, чтобы послать его к чёрту, я делаю крошечный вдох — рецепторы остро реагируют на знакомый запах — и с облегчением принимаю его поцелуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я должна его ненавидеть. Должна! Но как же я скучала! Как же я люблю его! Я поддамся этому искушению всего лишь один маленький разочек. Вспомню, что это значит — быть счастливой. А потом буду напоминать себе каждый день до конца своей жизни о причинах, почему я не должна больше никогда так поступать.

Это он бросил меня. Беременную. Это из-за него я потеряла ребёнка. Он — причина, по которой я, вероятно, никогда не смогу родить. Его вина, что я каждый грёбанный день вынуждена оплакивать своё дитя. Ненавижу! Хоть и люблю только его одного.

— Алекс, нет, — я пытаюсь остановить его. — Мы не можем.

Мужчина сажает меня на край стола, вжимаясь всем телом в моё.

— Алечка, моя невероятная девочка! — бормочет он между поцелуями. — Как же я скучаю по тебе, малышка! Каждый день. Каждый грёбанный день.

Давно забытое чувство желания простреливает во мне, и я льну к нему голодной кошкой, когда его рука скользит под платье. Он гладит меня по чувствительным местам, касается трепетных точек, срывая рваные стоны прямо в свой рот.

— Скучала, — я упускаю момент, когда он рвёт на мне ажурные колготки, чтобы сдвинуть край трусиков и нырнуть пальцами в мой жар. — Чертовски приятно знать, что ты так сильно скучала, малышка.

Я сама прихожу в движение. Насаживаюсь на его пальцы в безумной потребности чувствовать снова и снова. Я жива! Я чувствую столько разных невероятных вещей!

Кладу ладонь в центр его груди, чувствую, как неистово колотится его сердце. Как же мне нравятся эти звуки, эти торопливые ненасытные поцелуи, скольжения пальцев, восхваляющие меня, его запах, в котором я тону, его вкус, который наполняет меня, его глухой голос, которому так хочется верить…

— Как же я скучаю, — шепчет он.

Подносит к губам мою руку, целует каждый пальчик, скользит к запястью и застывает.

Я внимательно смотрю на его лицо. Он выглядит измученным, больным. Его пальцы глубоко во мне, дарят приятное чувство наполненности.

— Аль, что это?

От его резкого тона я трезвею. Морок желания сбрасывается, а горло привычно сжимается от горечи.

— Отпусти, оставь меня, Алекс. — он только извлекает пальцы и обсасывает их.

Пошло и порочно. Даже не задумываясь. Смакует, как долгожданное угощение, вызывая прилив жара к моим щекам. Словно то, что происходит, в порядке вещей. Словно это нормально — просто приступить к утолению физиологических потребностей сразу же после новой встречи! Какая же я идиотка!

— Алекс, уходи. Просто оставь меня. — прошу я.

Мой голос становится жалобным и писклявым. Девчонка! Алекс внимательно смотрит в мои глаза.

— Аль, что ты сделала с собой? Что же ты сделала с нами, Аль?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍20. Алекс

Почему мой мозг отказывается связать все эти факты воедино? Аля здесь, передо мной, чужая и незнакомая.

Она превратилась в бледную копию себя. Пустую безжизненную оболочку. Тень яркой девушки, которую я встретил и полюбил.

Больше полутора лет я прожил, цепляясь за эти воспоминания. Я верил, что она счастлива, потому что так говорил мой адвокат, которого я периодически просил наблюдать за девочкой. Я только поэтому и продолжал как-то заниматься своими проблемами и не искал встреч с ней! Лишь глубокое убеждение, что с ней всё хорошо, позволяло мне дышать. Я знал, что не выдержу, не сдержу обещания, если встречу её снова. И оказался прав.

Смотрю, как она оправляет одежду, пряча от моего взгляда внутренние стороны тоненьких запястий. Однажды я уже видел такие шрамы. Я знаю, что это такое, но, хоть убей, не могу понять, какого чёрта Але — моей Але! — пришла в голову эта бредовая идея. Моя девочка наполняла энергией меня, эта незнакомка — выглядит побитой зверушкой с болью в потухшем взгляде.

— Я уже увидел их, Аль. — она морщится и поднимает глаза на меня. — Что с тобой произошло?

— Это не твоё дело. Вряд ли у тебя есть время, чтобы разбираться с такими недоразумениями.

Её голос звенит. Она испытующе смотрит на меня. Так, словно я что-то должен понять из её нелепой, неправильной фразы.

— Для тебя у меня всегда было и есть время, ты же знаешь.