Доминика

Мы обе устроились за столом. И повисла тишина, но тишина легкая, успокаивающая. Каждая думала о своем.

Я – о Максе и Юлике. А мама… мама, вероятнее всего, об отце. Я несколько раз ловила ее взгляд, направленный на него. И в нем не было отчужденности или безразличия, там была любовь. Она продолжала его любить, но уже не так как раньше, иначе бы не смогла быть с другим.

– До сих пор любишь? – пояснять, кого именно, не стала.

– Не знаю, – просто ответила она, – определенно, что-то есть… но сказать точно… не могу.

– И что думаешь?

– Ничего. Каждый из нас уже сделал свой выбор.

– Он же просил тебя вернуться?

– Да.

– Почему отказала?

– Не желаю Диме почувствовать то, что испытала сама, когда твой папа меня бросил. Я люблю Диму. Своей любовью, но люблю. И он меня любит. А к твоему папе… не знаю… просто он моя первая любовь. К тому же у нас есть ты, моя девочка.

– А если бы не было дяди Димы? Вернулась бы?

Мама задумалась, прежде чем ответить.

– Скорее нет, чем да. Он не задумываясь сделал мне очень больно, ради женщины, которая бросила его пятнадцать лет назад, чтобы удачно выйти замуж. И он не только предал меня, он еще и тебя оставил. Свою единственную дочь. Не думаю, что смогла бы его простить.

– Мам, а что ты скажешь, если узнаешь, что я простила мужчину, который тоже меня предал?

– Я скажу, что ты у меня уже большая девочка и сама можешь решить, что для тебя лучше. Простить и быть счастливой – это очень хороший вариант. Если ты уверена в нем и счастлива, находясь рядом с ним, то почему нет?!

Я довольно улыбнулась и отвела взгляд в сторону, пытаясь скрыть искры радости.

– Это тот парень, из-за которого ты уехала из дома? – взгляд мамы стал серьезным и даже немного грозным.

– Да, – осторожно ответила я. Смысла скрывать этот факт я не видела, ведь скоро я расскажу о Юлике, и тогда станет все понятно.

– Ясно. Значит, это ты его простила. Ну, а от меня так сразу прощения не ждите. Из-за него моя дочка опять уехала за тысячу километров от дома и почти два года не приходила в себя. Сейчас я вижу, что ты счастлива. Но! Это не означает, что я буду ему за это благодарна, так как огонь в твоих глазах погасил именно он.

– Мам…

– Я не говорю, что против, Ника. Но и радостно бежать и обнимать его я не буду. Для начала посмотрю на него, поговорю, и я, и папа. Надеюсь, ты нас познакомишь, пока мы тут? Ты же для этого нас позвала?

Я встала и подошла к окну. Вот и настал тот самый момент. «Пожалуйста, помоги мне!» – и направила взгляд в небо.

– Мам, у меня ребенок от него. Ему уже год и три месяца. Максимилиан не знал о нем. Я скрывала беременность и от него, и от вас. И этот ребенок – Юлик.

На последнем слове я повернулась к маме.

Все, я это сказала. Теперь жду… чего, не знаю, но жду…

Мама не изменилась в лице, не сделала удивленные глаза, не упала в обморок, в конце концов. Она просто встала из-за стола, сделала шаг мне навстречу и протянула руки:

– Иди ко мне, моя наивная маленькая девочка.

Я пребывала в небольшом шоке. Но пару шагов навстречу ее объятиям я сделала, мне нужна была сейчас поддержка.

– А я все думала и ждала, когда же ты нам расскажешь.

– Что? – попыталась вырваться из ее рук и посмотреть в глаза. Мне не послышалось? Или на фоне нервного напряжения у меня галлюцинации?

Но мама только сильнее прижала меня к себе.

– Дорогая моя девочка, неужели ты думаешь, что я там сидела и не думала о своем единственном ребенке, который из-за неразделенной любви уехал в большой город и не приезжает домой, м?

– Мам, что это значит, что-то я не пойму, – наконец, я оторвала голову от плеча матери и посмотрела ей в лицо, но объятий не размыкала.

– Это значит, что я умирала, как переживала за тебя, что ты морально разбита, а я ничем не могу тебе помочь. Вот тогда Диме и пришла идея нанять человека, а вернее двух, чтобы присматривали за тобой. И они постоянно скидывали нам твои фото. И со временем и фото из женской консультации, а после и с животиком мы получили. Но ты молчала. Я не знала, что и думать. Видно, не такая я и хорошая мать, раз мой ребенок не пришел ко мне за помощью и замкнулся в себе.

– Нет, мам, я не из-за этого… – попыталась переубедить я маму со слезами на глазах. Все это время они знали и невидимо, но постоянно поддерживали меня.

– Ника, я не знаю, почему ты так поступила, но если захочешь, я с радостью послушаю твои мысли. Я уже настолько занялась самокопанием, что Дима предлагал приехать к тебе и поговорить или обратиться к психологу. Но я не согласилась. Раз ты не говорила – должна была быть причина. И я решила ждать, когда ты сама мне откроешься. И я рада, что дождалась. Потому что, поверь, я уже была на последней стадии. Уже готова была лететь к тебе. Но тут ты сама позвонила, и мы сразу же отправились в путь.

– Папа тоже знает?

– Нет. С ним я не так часто общаюсь. Единственное, я его попросила сообщить мне, если ты вдруг обратишься за деньгами. Чтобы и я добавила.

– Так вот откуда такие деньги. А я на них купила вот эту квартиру.

– Ты всегда была у меня разумной.

Я улыбнулась и крепко-крепко прижалась к маме.

– Я люблю тебя, мам.