Dominus bonus, или Последняя ночь Шехерезады

"Н-да, - решил он наконец после долгих и основательных размышлений, как бы там ни было, а я ей все-таки подхожу, и даже очень. Ведь она, по всей видимости, ищет того, кто ее во всех отношениях превосходит, на кого она в буквальном смысле слова молиться может. Лучшей кандидатуры, чем я, стало быть, не найти. В литературе я для нее и так что-то вроде Бога, житейской мудрости у меня хоть отбавляй, да и в материальном плане, вроде, все в порядке, что совсем немаловажно. На внешность тоже грех жаловаться. Ну не такой, конечно, красавчик, как этот Андреас, но что ей, спрашивается, толку в его красоте, если он ее все равно в решающие моменты лицом к стенке поворачивает или глаза закрывать заставляет? Так что внешность в конечном итоге большой роли играть не должна. А удовлетворить я ее точно намного лучше него смогу. Может, даже и четыре раза подряд получится. А что?.. И ремешком тоже не проблема: я уж не буду демагогию про "человеческое достоинство" разводить. Короче, надо было прямо сразу ко мне обратиться, а не всякую ерунду писать... Уж не знаю, сознательно она дала мне знак или у нее - по Фрейду - тайное желание, в котором и себе самой-то признаться страшно, в зашифрованном виде в рассказик вылилось, но главное, что я теперь все понял и вполне готов свое мнение по этому поводу высказать. О, она получит мое мнение! Да еще какое! Скорей бы дождаться утра! Все равно не засну теперь".

Вдалеке загудела первая электричка. Значит, уже было не меньше пяти часов утра.

"А чего ждать? - решил вдруг Юрий Владимирович. - Она ведь тоже наверняка не спит, моего мнения дожидается. Вот я ей еще тепленькой, прямо в постельке мое мнение и продемонстрирую. Снизойду, так сказать".

Но прежде чем "снизойти", Юрий Владимирович открыл верхний ящик стоявшей у кровати тумбочки, вынул оттуда упаковку презервативов и, убедившись, что срок годности еще не прошел, положил четыре штуки себе в карман. Затем, стараясь держать в рамках волнение, овладевшее им теперь, несмотря на всю решимость и уверенность в успехе своего предприятия, он почти бегом спустился вниз по лестнице и без стука распахнул дверь комнаты, в которую накануне поместил Надю. Однако, едва переступив порог, Юрий Владимирович в смятении замер на месте, потому что комната, вопреки всем разумным расчетам, оказалась совершенно пуста. Кровать была самым тщательным образом застелена, но - и это не могло укрыться от Юрия Владимировича - на несколько другой манер, чем обычно: значит Надя все-таки расстилала ее и ложилась спать. Но кто же - черт возьми! - встает по доброй воле в пять часов утра, да еще исчезает не пойми куда вместо того, чтобы сидеть и дожидаться обещанного отзыва о рассказе.

- Надя! - позвал Юрий Владимирович, надеясь, что его гостья просто пошла прогуляться по дому. - Надя! Я тут! - крикнул он громче.

Никакого ответа не последовало. Юрий Владимирович, хмуря брови, покинул злополучную комнату и энергичным шагом отправился в обход по всем помещениям своей просторной двухэтажной дачи. Никого не обнаружив, он выбежал на крыльцо и снова позвал Надю: а вдруг где-нибудь гуляет. Но и на этот раз никто не откликнулся.

"Значит, все-таки уехала, - подумал Юрий Владимирович. - С первой электричкой. Улетела птичка. Ни записки не оставила, ничего. Так-так. Передумала, стало быть. Не интересует ее больше мое мнение. А может, просто испугалась профессиональной критики. Да чего бояться-то? Написала - отвечай. По заслугам, как говорится, и награда..."

Юрий Владимирович выкурил, стоя на крыльце, еще одну сигарету и, почти совершенно успокоившись, пошел к себе наверх.

Приложение:

*Спор

Мы сидели за столом, пили кофе и говорили о чем-то. Судя по тому, что в Его глазах поминутно вспыхивали искорки гнева, а на моих ресницах поблескивали слезы досады, между нами разгорался спор. Истина, почувствовав себя неловко среди пышных фраз, которые мы бросали друг другу, воспользовалась случаем улизнуть и теперь наблюдала за нами откуда-то сверху. Одна фраза, слетевшая с моих губ, была особенно роскошна, и я любовалась ею, пока Он не сорвал с нее великолепный наряд лицемерия. Я не могла вынести подобного оскорбления, моя рука, нервно дернувшись, смахнула со стола фарфоровую чашку. Это был прекрасный жест, затмивший все Его аргументы. Истина съежилась и забилась в угол. Вдруг Он подхватил меня на руки. О, мне нечего было возразить на столь решительный довод. Не прошло и минуты, как Он опустил меня в ванну, доверху наполненную шампанским. Я не умела плавать, но он, не обращая внимания на мои мольбы, погружал меня все глубже и глубже в пенящиеся, отливающие золотом волны. "Да, ты прав, ты прав..." - успела прошептать я, прежде чем мои чувства окончательно покинули меня и, ударившись об эмалированное дно, разлетелись в разные стороны, как осколки хрустальной вазы, свалившейся на раскаленный от солнца асфальт с крыши небоскреба, чуть пригнувшегося к земле под неожиданным порывом ветра.

**Поезд

I

Поезд