Домой

Вот она – одна из пагубных особенностей нашего поколения, хотя почему “нашего”, извечная тема: запретный плод особенно сладок. Как десятилетний пацан прячется от взрослых, пробуя первый раз курить сигареты и испытывая чувство восторга от обладания новой тайной и впрыск адреналина от ощущения запрещённости действия, так и двадцатилетний не может устоять перед соблазном сделать что-нибудь плохое, хотя в душе терзается переживаниями о греховности и правозаконности этого акта.

И вот змей-искуситель, переливаясь в лучах ласкового солнца изумрудными чешуйками, прокусывает своими острыми зубами нежную кожицу сознания молодого адепта. Клац! И вирус внутри… Дьявол сделал своё дело, дьявол будет продолжать. Но душу этого заблудшего ещё пока можно спасти. Инфекция ещё не проникла глубоко в кровь и поиск иной реальности пока ещё не столь актуален для него. Но маховик желаний запущен, и уберечь жадный разум от новых экспериментов над своим организмом способно не многое. Крепкая любовь девушки, но она может и бросить. Жёсткий контроль родителей, но и он может ослабнуть. Негативное отношение друзей, но круг общения тоже может поменяться. Увлечение любимым делом, занятие спортом, но ведь иногда хочется и отдохнуть с “огоньком”. Замкнутый круг… Неужели нет выхода? Конечно же, есть, но он не “вне”, он – “в”. Только лишь после осознания ненужности всего запредельного появится по-настоящему любящая подруга; родители опять станут боготворить его успехи, и контроль не будет иметь смысла; друзья отныне ни на секунду не отпустят его из поля своего внимания; а театры, фильмы, спортзал станут теперь лучшим видом отдыха. Всё в его силах. А сейчас в его руках возможность, по его искреннему убеждению, свершиться правосудию. Хотя на самом деле – это лишь боязнь противоречить “людям в погонах” и желание побыстрее «хапнуть» в подворотне и отправиться к своей прыщавой подружке под бочок.

И вот он подходит к автомобилю и становится рядом с мужчиной с портфелем в руках. Оператор ловит “картинку”: в кадре я, капот автомобиля с содержимым моих карманов и эти двое, спешащие до сей поры по своим делам, прохожие. Один из сотрудников достаёт из своей сумки портативную лампу с ультрафиолетовым излучением, другой раскладывает купюры по номиналу: 500р – две ассигнации, 100р – четыре, 50р – две. Моё нервное напряжение, хотя я пытаюсь этого внешне не показывать, доходит до предела, потому что я понимаю, что сейчас на купюрах что-то засветится. “СБЫТ”…Эти четыре буквы, как расстрел без суда и следствия: гражданин такой-то сбыт с лица земли за ненадобностью и в связи с рядом других существенных нарушений…

Тем временем на капоте раскладывают листок с ксерокопиями всех ассигнаций. Опер тщательно перечисляет серию и номер каждой купюры, сверяя их с помеченными. Формальность, чёрт бы её побрал, прекрасно же знают, что несовпадений быть не может, но надо всё сделать согласно букве закона.

А в голове безумным калейдоскопом мелькают фрагменты беспорядочных мыслей: меченые деньги…, …работа…, …Иван…, …семья…, …Лёня-наркоман… Так, стоп. Лёня-наркоман позвонил сегодня днём и сказал, что имеет возможность окончательно погасить свой долг – последние полторы тысячи из пяти, три с половиной он отдал несколько дней назад. И тут он приходит с мечеными купюрами. Так вот почему он так настойчиво предлагал встретиться именно сегодня! Видать его серьёзно с чем-то прихватили, если он решился пойти на такое. Вот сука, он ведь меня “запустил”. Ну, ничего, выкарабкаюсь – расквитаюсь. Сейчас главное спокойно разобраться с этими приключениями, а то, по-моему, шутить здесь никто не собирается. Ваня волком на меня смотрит, тоже понять ничего не может, с каких-таких делов он попал в этот замес. Его друзья, один из которых в Чечне воевал, не могут угомониться, пытаются объяснить, что первый раз меня видят. Представляю, каково им сейчас, съездили на море; непонятно из-за кого и из-за чего приходится вытирать пузом асфальт и доказывать, что ты здесь случайный пассажир.

Машина правосудия с трудом может сбавить обороты, когда начинает свою “бескомпромиссную” гонку по виражам правонарушений и преступлений. И тут уже не стоит удивляться тому, что она может ненароком зацепить даже спокойно стоящего на обочине пешехода. Такими пешеходами в большей или меньшей степени оказались все мы, но в наихудшем положении оказался, конечно же, я. Меня обвиняют в сбыте наркотиков, и я чувствую, что даже если ущипну себя – это не окажется сном. С беспомощным, но, насколько это возможно, уверенным видом я оглядывал всё происходящее вокруг. С пацанов уже тоже сняли наручники. Видимо стражи порядка начали понимать, что они здесь ни при чём, но отпускать их никто не спешил. Обыскали их машину, обыскали мою.

–От чего эти ключи?– спросил низкорослый, плотного телосложения опер, видимо, являвшийся главным у них.