Домой приведет тебя дьявол

– И как ты оказался в этом деле, Хуанка? – спросил я, помогая ему сдвигать стол. Он, казалось, был готов немного приоткрыться, а я хотел как можно больше узнать о его прошлом. Я не доверял ему. Мысли о фотографиях из конверта все время возвращались ко мне. Как и его предупреждение из гриль-бара.

– Mi familia es de Ciudad Juárez[218]. Там я родился и вырос. Мой отец работал по эту сторону границы и присылал домой деньги. Он собирал лаймы, апельсины, арбузы, огурцы – чего только он не собирал. Иногда ему не платили, а когда он начинал протестовать, эти говнюки говорили, что напустят на него la migra[219].

Он устал работать за гроши на плантациях и устроился перевозить наркоту для местного дилера в Эль-Пасо. Se convirtiо́ en mula[220]. Это занятие приносило больше доходов, чем сбор фруктов под палящим солнцем, и он теперь присылал нам деньги регулярно. Моя мать ненавидела то, чем он занимается, но дела наши пошли лучше. Мы купили хорошую обувь. Даже для дома кое-что купили. Не замечать всякое говно просто, когда у тебя полон желудок, вы меня понимаете. А потом его убили.

Брайан перестал расхаживать по комнате туда-сюда, он оперся о стол и слушал. Я делал то же самое, стоял там как идиот. Хуанка смотрел на нас и продолжал:

– Я все еще был pinche escuincle[221]. На следующий день моя мать собрала все деньги, которые ей удалось накопить, и заплатила одному coyote[222], чтобы доставил нас в Эль-Пасо. Это было непохоже на то, что ты видишь в кино, – эмигрантов, набитых, как сардины, в кузов грузовика или еще какую дрянь. Моя мать знала кое-кого. Эти люди провели нас сюда по туннелю. После нашего переезда нас посетили некоторые старые друзья отца. Они пересекали границу туда-сюда так, будто ее и не было. У них были связи. Были эти туннели. Я и оглянуться не успел, как у нас появился маленький дом на улице, называемой Бродвей, как знаменитая улица в Нью-Йорке. Мы стали marionetas в чужой игре. В кухне был фальшивый пол, закрывающий вход в туннель с кухни, как и здесь, и две комнаты в доме были набиты сумками с землей – они стояли там с тех времен, когда туннель только копали. Прикрытие было хорошее – приятная дама с тремя детишками. Никто ничего не подозревал. Она выглядела как любая другая мексиканская мать в Эль-Пасо. С соседями она была мила. Ходила в церковь. Люди были уверены, что она зарабатывает на жизнь поденщиной – моет полы в чужих домах или что-то в этом роде.

Образ прекрасной пожилой дамы, уже сложившийся в моей голове, стал рушиться.

Хуанка глубоко вздохнул. Я подумал, может быть, эта история выдумана, чтобы создать впечатление, что он знает, о чем говорит. Его глаза словно остекленели, приобрели выражение, которое появляется у некоторых людей, когда их тела остаются в настоящем, а мысли возвращаются назад во времени. Он прошелся руками по бедрам и продолжил рассказ:

– Мой брат Гильермо начал помогать людям, он привозил товар и сбывал его. Он был совсем мальчишкой, всего на четыре года старше меня, но он знал, что он мужчина в доме. Он хотел заработать деньги, чтобы мы выбрались оттуда. Вы знаете, как это бывает – дети бедняков всегда хотят лучшего. Он был таким, как все. Хотел иметь большой дом с бассейном, чтобы наша мама могла не работать, а оставаться дома. Он знал, что улица – самый быстрый способ заработать деньги, и думал, что успеет выйти из игры, пока не погрязнет слишком глубоко, но он не успел – облажался, прежде чем сбылись его мечты.

Хуанка тоже перестал возиться со столом. Он стоял, уперев одну ногу подошвой в стену и, рассказывая нам свою историю, не сводил с нас глаз.

– Я не знаю, что пошло не так, но они лажанулись. Однажды ночью он отправился за товаром и больше не появился. Его кости, может быть, где-то там. А может, и нет. Многие картели сотрудничают с мясниками, вы меня понимаете. Это такие ребята, которые растворяют тела так, что от них не остается ничего. Может быть, Гильермо так и закончил жизнь в какой-нибудь яме.

Хуанка замолчал на минуту, когда он делал глотательные движения, маленький шарик перекатывался у него в горле. Я подумал о матери Хуанки, о том, как она попросила меня позаботиться о ее мальчике, вспомнил ее последние слова, обращенные к нему. «Si te pierdo a ti ya no me queda nada en esta vida. – Если я потеряю тебя, у меня в этой жизни не останется ничего».

* * *