Домой, во Тьму

– Тише, святой отец!

– Ну, чего встали?! – зашипел завязший в дверном проеме Тремьер, толкнулся в сторону – и сам все увидел.

– Спит… – шепотом удивился Топорик. – Пьяный?..

У стены, обнимая длинный двуручный меч, широко раскинув ноги, а голову свесив на грудь, мерно посапывал молодой ратник. Пушистая поросль на его щеках и подбородке слегка шевелилась от теплого дыхания.

– Не… – просипел проповедник, наклоняясь, – вином не пахнет. Что я, не учуял бы, что ли? Не пахнет вином. Травяным отваром каким-то пахнет…

Тремьер молча отпихнул Матея и выхватил меч из-под руки ратника – тот завалился на бок, гулко тукнулся шлемом о каменный пол, но не проснулся. Тремьер, прищурившись, аккуратно приставил острие меча к горлу воина, навалился на рукоять – и, вытащив клинок, отскочил, прежде чем струя крови из раны плеснула на него.

– Легкая смерть, – негромко посмеялся он, вытирая лезвие о рукав камзола.

Топорик сглотнул. Матей прикрыл глаза ладонью.

– Зачем же?.. – пробормотал он. – Мы бы и так ушли…

Тремьер не посмотрел в его в сторону.

– Как они сражаются такой оглоблей? – проговорил, прикидывая в руках двуручный меч.

И первым двинулся вперед по темному коридору, туда, где слабо мерцал сквозь тьму факельный огонек. Янас снял факел со стены, когда они проходили мимо.

Трижды в стенах коридора открывались проходы, в них щербато скалились ступеньки круто уходящей вниз лестницы. Трижды Тремьер поворачивал в проходы, но, спустившись пониже, чертыхался сквозь зубы и возвращался обратно – внизу отчетливо бряцала сталь и тяжело бухали сапоги караульных. Через несколько минут коридор сузился и уперся в низкую дверь.

Обеими руками перехватив меч, Тремьер занес его над головой, глубоко вдохнул и ударом ноги распахнул дверь. Нырнул в затхлую темноту и через минуту шагнул обратно.

– Никого… – буркнул он, хмуро глянув на мальчика. – Дай огня. Посмотрим, может, там есть проход…

Слыша, как прерывисто дышит за спиной отец Матей, Янас перешагнул порог – Тремьер, посторонившись, пропустил его вперед – и пошел дальше, высоко подняв факел.

– Нужно найти камин, – говорил Янас на ходу.

– Зачем? – прозвучал в тесной тишине голос Матея.

– Сажа… Чтобы скрыть лица.

– Да! Да! – воскликнул священник. – Как я сразу не понял! Мы скроем лица и бежим отсюда! К морю!

– Нет, не бежим, – возразил Топорик и сам поразился, насколько спокойно прозвучал его голос. – Вернемся за Ключом.

– Одни?.. То есть втроем?.. Это безумие!

– Если не пойдете вы, пойду я один.

– Парень, ты, кажется, чокнутый… – хрипло отозвался из темноты Тремьер.

Сыро поблескивающий камень противоположной стены и на ней потухший факел в металлическом креплении Янас увидел очень скоро – комната оказалась совсем небольшой. Мальчик поджег факел – и, уже оборачиваясь, услышал, как вскрикнул священник, как выругался – будто лязгнул во рту железом – Тремьер… Почувствовал пощечину мгновенного сквозняка на лице…

Светлейший князь Барлад из рода Скрадаров, привалившись спиной к двери, которую только что захлопнул, скрестил на груди руки и рассмеялся.

– Светлейшие Гульд и Гранад будут опечалены, – все еще ухмыляясь, заверил Барлад, – укромные покои и надежную охрану дали они вам, а вы?.. – Казалось, он обращался к одному только Тремьеру. – Зарезали ни в чем не повинного ратника, ненароком прикорнувшего у двери, которую умело взломали, воровски пробрались в караульную и коварно напали на князя Барлада из рода Скрадаров. Безоружного… – добавил Барлад, – почти…

За пояс князя был заткнут топорик с ясеневой рукоятью. Факельное пламя, как кровь, скользило по линиям узоров на лезвии. Янас не мог отвести глаз от игры огня и стали. «Вовсе не как оружие захватил с собой лакниец топорик, – подумал мальчик, – а как диковинное украшение – брошь или амулет. Варвар – он и есть варвар…»

Тремьер, стоявший позади Янаса, медленно продвигался вперед, стискивая пальцы обеих рук на рукояти двуручника.

– Возжелав предать светлейшего лютой смерти… – завел снова Барлад, но прервался, чтобы уклониться от сильного, но неуклюжего замаха: меч, взлетев и опустившись, ударился в дверь, пробил ее насквозь и намертво застрял в ней. А Тремьер отлетел назад, едва не сшибив с ног проповедника, звучно приложился затылком о стену и, обмякший, сполз на пол.

– Но всемилостивейший Господь подарил Барладу из рода Скрадаров жизнь и победу над врагом, – закончил Барлад, потирая ушибленный кулак. – А явившийся вскоре караул застал только хладные трупы. Караульным не надо знать много… Как и Императору…

– Не смей поминать Господа, нечестивец! – взвизгнул вдруг, очнувшись от оторопи, Матей и с голыми руками ринулся на лакнийца.

Барлад пригнулся, встретив священника мощным ударом крутолобой головы в живот. Матей сломился пополам и рухнул под ноги лакнийцу. Барлад переступил через него, хрипящего, силящегося протолкнуть в легкие глоток воздуха, шагнул к неподвижно лежащему Тремьеру и с презрительно оттопыренной губы пустил на капитана струйку желтой слюны. Тремьер со стоном поднял окровавленную голову, а лакниец перевел взгляд на мальчика.