Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв.

Пока болел Иванко, Святослав Ольгович хотел пойти к Дедославлю, навстречу Давидовичам. Но болезнь Иванко смутила князя, и он уехать от него на захотел. Тогда созвали вятичей в Дедославле и велели им воевать с шедшими с юга князьями.

В феврале 1146 г. Долгорукий решил отомстить рязанскому князю Ростиславу Ярославовичу. К Старой Рязани были посланы Ростислав и Андрей Юрьевичи. Рязанский князь, понимая, что уповать на помощь Киева поздно, выехал из города и пошел в степь к половецкому хану «Ельтоукови».

В конце февраля Святослав Ольгович отпустил с дарами в степь служивших ему половцев и пошел от Колтеска вверх по Оке «на оусть Поротве в городе Лобыньске».

В Лобынск, с чьего холма видны широкая лента быстрой полноводной Оки, устье ее левого притока Протвы и густые заокские леса, покрывающие подобно амфитеатру поднимающуюся приречную террасу, к Святославу Ольговичу приехали сани с дарами от невидимого, но могучего покровителя Юрия. Из-под покрывал извлекли лари с «паволокою и скорою».

Весна, а вместе с ней и 1147 г. начались походом Долгорукого на новгородский город Новый Торг.

Город был взят, и далее суздальская дружина по еще стоявшему льду поднялась в верховья реки Тверцы и, минуя Вышний Волочек, вступила в долину реки Мсты. А это была прямая дорога к Новгороду.

Не дремал и Святослав Ольгович. Князь пошел долиной рек Протвы в ее верховья «и взя люди Голядь верхъ Поротве». Верховьем Протвы владел смоленский князь Ростислав Мстиславович, и воевать те земли для Ольговича было делом законным.

На берега Протвы к Святославу Ольговичу пришло приглашение от Юрия «приде ко мне брате въ Московъ». Это был небольшой укрепленный город над рекой Москвой. Ничуть не более Лобынска. Стояла Москва среди моря труднопроходимого леса, словно юная девушка, не ведавшая своей судьбы.

Святослав Ольгович обрадовался приглашению, выслал вперед сына Олега, который подарил Долгорукому «пардоусъ», и с малой дружиной выехал следом в никому на Руси неведомый дотоле город Москву.

Юрий, стоя на Боровицком холме, за деревянной городней, среди рубленых теремов, обнял Святослава Ольговича, расцеловал и устроил отдыхать с дороги. Были князья троюродными братьями.

Наутро Долгорукий «оустроити обедъ силенъ». Отпустил Юрий Святослава с великими дарами и обещанием прислать в помощь сына.

Святослав Ольгович выехал из Москвы, спустился с Боровицкого холма, переехал реку Москву и углубился в леса, открывшие перед князем свой полог лишь на Оке при устье Протвы, там, где над низким левым берегом, затопляемым по весне талой водой, высится холм, некогда увенчанный городом Лобынском.

Святослав Ольгович долго не просидел в затерянном в земле вятичей, словно иголка в стоге сена, Лобынске и, собрав дружину, «иде къ Нериньскоу, перешедъ Окоу». Местоположение Неринска непонятно. Можно лишь сказать, что в районе Каширы.

На вербное воскресенье, в пору, когда торжество весны выливается в буйство распускающейся листвы, в дружине Святослава скончался слуга его отца (Олега Святославовича) «добрый старечь Петръ Ильичь». Было ему девяносто лет, и от старости он не мог залезть на боевого коня. Видимо, зимой 1146 г. от Путивля в Лобынск старца везли на санях в сене, закутанного в овчинный тулуп. Бог знает, не видели ли выцветшие глаза того воина Тмутаракань, уже давно утраченную погрязшей в усобицах Русью, и Византию, где его князь Олег провел не один тревожный месяц.

Изяслав II в 1147 г. поставил митрополитом Руси «Клима Смолятича». Это был русский монах-схимник, сидевший в городе Заруб, на одноименной горе, охранявшей брод через Днепр. Был Клим книжником и философом, каких на Руси «не бяшеть».

Новое назначение вызвало бурю в церковной среде. Епископы Белгорода, Переяславля, Юрьева, Владимира-Волынского, Новгорода, Смоленска в один голос заявили, что нет такого закона, чтобы ставить митрополита без благословения византийского патриарха. Так оно прежде и было, но Русь в XII в. уже была не та, что в XI в. Держава обрела христианство и стремилась обрести независимость в установлении иерархов. Понятно, что яростнее всех против этого возражали греки.

Пока Изяслав II настаивал на избрании нового митрополита в Киеве, в вятичском городке Неринске, затерянном между Лобынском и Дедославлем, Святослав Ольгович принимал послов от половцев, от «оцевъ его» (родственников по матери). Приехал из степи Василий Половчин. В вежах всех интересовало, призовет ли Ольгович «к собе со силою прити».

Приехали в Неринск «децкы» из «Роуси» и сообщили Святославу, что Владимир Давыдович сидит в Чернигове, а Изяслав Давыдович — в Стародубе.

Святослав Ольгович, узнав, что за ним никто не гонится, переехал из Неринска в Дедославль. За стенами Дедославля, к югу, расстилались донские степи. В том краю были редки люди, но часты волчьи стаи. В Дедославль к князю приехали друзья половцы Токсобичи. Князь дал в помощь половцам «Соудимира Коучебича» и Горена и послал их в верховья Угры воевать смоленские волости.