Домострой. Юности честное зерцало

Соответственно, любой человек (и автор, и герой, и читатель) оказывается буквально предназначенным своему дому, он никогда не в состоянии выйти за его пределы. И поскольку человеку удобнее жить, когда его дом обустроен, то произведение и дает ему советы. А так как границы дома размыты, то «Домострой» захватывает отношения и с соседями, и с купцами, и с властями. Любое действие в отношении их («большого дома») так или иначе сказывается и на доме «малом».

Проводя опять-таки аналогию с теорией В. И. Вернадского, дом оказывается ближе не к биосфере, а именно к ноосфере. Поэтому все, происходящее с человеком, предназначено его научению. Хозяин в малом доме поучает своих жену, детей, слуг. Но сам он поучается властями и, наконец, Богом. Мир «Домостроя» – это сплошь разумный мир, потому что разумна его причина, Бог. В результате «дом» оказывается гораздо шире материальной Вселенной – это, по сути дела, любое пространство, в котором разворачивается диалог между человеком и Богом.

Возможностью такого диалога, его необходимостью объясняется ответственность человека перед домом. Человек не просто поддерживает в нем порядок, потому что так ему удобнее жить, но, как и указано в Библии, завершает своими ежедневными трудами Божье творение: «Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли…» [Быт. 2:4–5].

Дом и домостроительство, таким образом, оказываются символами, объединяющими человеческий микромир, ограниченный временем и пространством, и божественный макромир, которому человек был и остается предназначенным: «И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» [Быт. 2:15]. «Возделывать и хранить» как ничто иное адекватно устремлению автора «Домостроя». Следует действовать не из собственных побуждений, а исходя из свойственного миру порядка, который никому не дано безнаказанно игнорировать. Это стремление к порядку характерно как для описания расстановки утвари, так и для разговора о гораздо более серьезных вещах: об отношениях между людьми, между родителями и детьми, между человеком и Богом.

Жилище, храм и рай вообще оказываются разными гранями человеческого бытия. Человек был создан в раю, а значит, рай – его исконный дом. Но любой храм символизирует рай, а потому храм тоже является домом. В жилище же присутствуют иконы, в нем тоже молятся, совершают молебны, а потому жилище – это вариант и храма, и рая: «…у хороших людей, у хозяйственной жены дом оказывается всегда чистым и устроенным. В нем во всем просвечивает порядок, все удобно убрано по своим местам, чисто, хорошо подметено, их дом всячески обустроен, как будто в рай входишь!» (главка 38, «Как обустроить в доме утварь, чтобы было приятно и чисто»).

Так как Бог сотворил все, «Домострой» не знает в мире ничего лишнего, чего-то, что было бы никому не нужным. Подчас может показаться, что за исполняющим советы «Домостроя» вот-вот начнет просвечивать образ Плюшкина или Коробочки из «Мертвых душ» Н. В. Гоголя: «Всевозможные остатки, камчатые, тафтяные, дорогие и дешевые, золотые и шелковые, белые и красные, а также пух, торочки, спорки, новые и ветхие, – все это пусть будет убрано» (главка 30, «О том, что умелая жена, рукодельничая, все бережет: и ткань, и остатки, и обрезки»). Однако автор не призывает хранить просто для того, чтобы хранилось. Если вещь есть, она, подобно чеховскому ружью, должна «выстрелить» и пригодиться или в собственном хозяйстве, или кому-то еще: «Возле тына, вдоль всего огорода, там, где крапива растет, сей борщевик, ибо не купишь его на рынке. С весны вари его помногу себе в еду и отдавая всякому нуждающемуся Бога ради» (главка 45, «О том, как вести огород или сад») или: «Хранить следует бережно, не мочить, не мять, сберегать от всякой пагубы, держать всегда закрытым. Регулярно хранимое пересматривают и перебирают: лучшее убирают подальше, а портящееся быстрее изводят так, как достойнее. Можно приготовить семье, а можно отдать нищим – это во спасение, тогда как сгнившее придется без всяческой пользы выбросить за ворота» (главка 53, «О хранении в сушилке»). Отсутствие в мире нейтральной пустоты переводится автором «Домостроя» в этическую плоскость: подобно тому как праведным поступкам сочувствуют ангелы и Бог, неправедные деяния тоже «нужны», но только бесам и дьяволу.