Домовой

Ее явственно передернуло. Я представила эту картину и мысленно согласилась. Пообещав подумать и завтра к ним наведаться, я уже в темноте вышла из дома. На ясном небе высыпали звезды, луна светила как в последний раз, заставляя кожу под ногтями зудеть от желания сбросить опостылевшую человеческую оболочку и пробежаться по чистому снегу, высоко взметая фонтаны белых хлопьев. Бросив тоскливый взгляд на поле за домом, которое выходило аккурат на кладбище, я досадливо фыркнула и зашагала к себе.

Алексей Михайлович, наверное, караулил у окна, потому что стоило мне пройти мимо его дома, бессовестно проигнорировав давешнее «приглашение», как дверь хлопнула, выпуская его наружу — без куртки и шапки, только чтобы покричать с крыльца:

— Алиса Архиповна! Вы про меня, часом не забыли? Зайдите на минутку…

Я скрипнула зубами. Вот же… Ну что ему надо от меня?

Честно говоря, Гришка был прав. Мы не общались. С тех самых пор, как он отказался признавать мой мир, с тех пор, как решил закрыть глаза на существование иных, не человеческих причин преступления. Нет, встречая друг друга на улице, мы здоровались, но всегда старались этих встреч избегать. То есть я старалась. Он, видимо, нет и этот факт больно царапнул по моему самолюбию. Кто, в конце концов, тут прожженный оборотень?

В жилую часть дома меня не пригласили, отгородившись старым письменным столом. Обстановка была нарочито официальной, я бы добавила — человеческой. Это, видимо, чтобы мне не пришло в голову снова говорить об инфернальщине.

Я демонстративно встала у порога, только чтобы дверь не держать открытой, впуская холод.

— Вы что-то хотели, участковый?

Он поморщился от этого обращения, хотя мог бы уже привыкнуть. Но быстро взял себя в руки, перейдя в наступление. Серые глаза холодно блеснули.

— Хотел. Напомнить, что услуги медицинского характера требуют лицензирования и должны быть документально оформлены.

Я опешила. Настолько официальным был тон, настолько не похожим на его привычное снисходительное ко мне обращение. Так вот вы какой на самом деле?

Сцена была в духе «уж сколько раз твердили миру…». Мне казалось, я уже давно выучила все возможные уроки и вот, поди ж ты, ему удалось меня удивить. Настолько, что в первую секунду я даже не нашлась с ответом, хотя никогда за словом в карман не лезла.

— Вы мне еще Уголовный кодекс зачитайте, — единственное, что смогла придумать.

— Если бы знал, что это поможет, — отрезал он.

— Тогда арестуйте, — предложила я издевательски, отойдя от шока. Нашарила рукой ледяную ручку двери.

С минуту мы сверлили друг друга взглядами. Затем он устало вздохнул, брезгливо отбросил в сторону схваченную со стола ручку, и с силой потер переносицу.

— Я боюсь, что когда-нибудь мне придется это сделать. Вас это совсем не пугает?

— Родная милиция нас бережет, — ехидно прокомментировала я. — Вы не бойтесь, участковый. Это только первый раз — страшно и мерзко, а потом переступать через совесть становится очень легко. Мне так рассказывали… Люди.

Он не стал меня останавливать, а я — дожидаться продолжения разговора. Выскочила на улицу, не то злая, не то расстроенная, в полнейшем раздрае. Спрашивается — ну какая ему разница? Я денег с людей не беру, никого к себе не зазываю и, тем не менее, он ходит кругами, так и высматривая. Не знаю, может быть, это простой страх перед неизвестным, а может глупая месть, хотя на последнее я не считала его способным. В любом случае до сих пор наши встречи с участковым ограничивались суровым взглядом, а теперь в ход пошли внушения. Что он предпримет в следующий раз?

— Да ничего, — Гришка только фыркнул в ответ на мой рассказ. Дело было как раз вечером двадцать второго, его изгнали из дома, чтобы не путался под ногами и не мешал готовить, а я слонялась вдоль сарая, бдительно выискивая куньи следы. Погода стояла ясная и морозная, но тварюшки не было — то ли сама пошла кому-нибудь на корм, то ли чернокорень помог… — Ну что он тебе сделает? Пусть сначала докажет…

Это-то меня и беспокоило.

— Можно подумать, он тебя посадит! Сам первее удавится… — уверенно успокоил меня Гришка, похлопав по плечу. В варежке у него ощутимо брякнуло что-то тяжелое.

— Это что? — насторожилась я.

Но выяснить не успела — вернулась Настя, сыновьям которой я не так давно пыталась помочь от бессонницы. Травяной сбор, на который я возлагала такие надежды, помог, но ненадолго. Женщина выглядела еще хуже. Воспользовавшись моей занятостью, Гришка попрощался и убрался со двора на максимальной скорости. Я проводила его подозрительным взглядом, но догонять не стала. Мало ли что этому дурню в голову взбрело… Следовало сначала разобраться с более насущными делами.

— Пить трижды в день, по чайной ложке, не больше! — я вручила Насте смесь из вытяжек валерьяны, мяты, пустырника и — совсем каплю — болиголова. Последний я не слишком жаловала, но если уж и он не поможет…