Донал Грант

Рот её был, пожалуй, несколько больше, чем полагается по обыкновенному человеческому суждению, но при этом оставался довольно милым, открывая в улыбке два ряда ровных, белых зубов. Её приближение нисколько не смутило Донала. С женщинами он чувствовал себя так же свободно и спокойно, как с мужчинами, хотя его отношение к ним носило сильный отпечаток благородного рыцарского почтения. Пожалуй, он не смутился бы даже в присутствии ангела, потому что вся его смелость произрастала из истины; поэтому, облачившись в достоинство почтения, он мог без стеснения и замешательства взирать в лицо самой прелести. Он не стал бы прятаться от Того, Чей голос звучал в саду, но поспешил бы припасть к Его ногам.

Сняв с головы шапку и зажав её в руке, он шагнул навстречу Кейт Грэм. Она протянула ему небольшую изящную руку, явно не чурающуюся работы (и способную, например, отлично подоить корову). Донал увидел перед собой решительный подбородок и чуть растрёпанные тёмные волосы. Хозяйка сада была довольно высокой и стройной, но производила впечатление не угловатой хрупкости, а приятной округлости форм. Доналу понравилось, как легко она приблизилась к нему и как неслышно ступала по траве. Если он и любил что — нибудь в мире зелени и растений, то это были не розы, не маргаритки и даже не душистый горошек, а простая трава, которую то и дело сминает человеческая нога, которая смиренно прорастает в любом пустынном месте и благодарно радуется небесной росе, исцеляющей её жгучие раны, оставшиеся от острой косы. Для него каждая тварь даже в бессловесном зелёном царстве несла в себе свой смысл, свою жизнь и даже (пусть не в такой степени, как у людей или зверей) свои радости и страдания.

Глава 21 Знакомство

Донал принял протянутую руку и почувствовал, что в его ладони лежит честная, а значит, надёжная и приятная рука.

— Брат сказал мне, что привёл вас с собой, — сказала мисс Грэм. — Очень рада познакомиться.

— Вы очень добры, — ответил Донал. — Но как вы оба обо мне узнали? Полчаса назад я сам даже не подозревал о вашем существовании!

Может, это было грубо с его стороны? На секунду он замолчал, но было видно, что он вот — вот заговорит снова. Так оно и случилось.

— Вы когда — нибудь задумывались, как много в мире людей, рождённых быть друзьями, но так никогда и не встретившихся? Людей, рождённых для того, чтобы любить друг друга с первого взгляда, но так и не увидевших друг друга? — спросил он.

— Нет, — откликнулась мисс Грэм, рассмеявшись чуть веселее, чем Донал ожидал в ответ на свои слова. — Признаться, я никогда ни о чём таком не думала. Я принимаю людей, приходящих в мою жизнь, и никогда не думаю о тех, кто так в ней и не появляется. Но, наверное, вы правы.

— Жить в мире — значит иметь великое множество братьев и сестёр, которых мы пока не знаем, — сказал Донал.

— Моя матушка рассказывала мне про одного человека, — оживлённо заговорила его собеседница, — у которого было так много жён и детей, что один из его сыновей, матушкин знакомый, так и не знал всех своих братьев и сестёр.

— По — моему, — сказал Донал, — мы должны знать своих братьев и сестёр.

— Я вас не понимаю.

— Более того, мы должны ощущать человека своим братом с самой первой минуты знакомства, — продолжал Донал, поясняя и углубляя своё предыдущее замечание.

— Вы меня пугаете, — снова рассмеялась мисс Грэм. — Моему бедному сердечку не вместить столько братьев сразу!

— Но хуже всего бывает то, — не унимался Донал, который, начав разговор, не желал сразу натягивать поводья и останавливаться, — что люди, изо всех сил проповедующие всеобщее братство, часто совсем дурно и невнимательно относятся к своим домашним. Они полагают, что любить всех — значит любить кое — как. Как будто можно научиться любить больше, любя меньше, — или стать настоящим мастером, не научившись держать инструмент. Если человек мало любит своих родных, то других людей он будет любить ещё меньше.

— Но как можно любить тех, кто ничего для нас не значит? — возразила мисс Грэм.

— Это действительно невозможно. И семья дана нам ради того, чтобы с её помощью научиться такой любви, корни которой уходят гораздо глубже семейных, хотя и не так широко признаны среди людей… Но прошу у вас прощения, мисс Грэм, я совсем забыл, что меня наняли в учителя только для маленького Дейви.

— Я рада вас послушать, — ответила мисс Грэм. — Не могу сказать, что готова с вами согласиться, но в нашем медвежьем углу это уже кое — что — послушать речи, достойные даже того, чтобы с ними поспорить.

— Ну, это вы зря. Такие речи можно услышать и здесь, когда вам угодно.

— Неужели?

— Если вам действительно хочется послушать мнения, с которыми вы, скорее всего, не согласитесь, то тут в городе живёт старик, оригинальнее и мудрее всех, кого мне до сих пор приходилось встречать. Но он беден, ремесло его незавидно и потому на его слова никто не обращает ни малейшего внимания. В мире всегда так: великих узнают лишь после того, как они уходят.

— Тогда что проку в таком величии? — проговорила мисс Грэм.