Донал Грант

— Человеку в вашем положении легко рассуждать, мистер Грант! Вы свободны выбирать, что угодно. Но для людей нашего круга выбор строго ограничен. В жизни для нас открыто лишь несколько дорог. Над нами довлеет традиция. Мы — всего лишь рабы умерших и погребённых предков. Хотел бы я родиться в семействе попроще, вроде вашего, которое хоть и ниже по положению, но на самом деле гораздо свободнее. Конечно, некоторые пути закрыты и для вас, но эта ваша жизнь — на приволье, среди овец, в горах, где можно сколь угодно мечтать о прекрасных и величественных далях грядущего мира, — всё это чрезвычайно заманчиво. Неудивительно, что такая жизнь порождает настоящих поэтов!

«Или царей, — подумал Донал. — А вот из графа получился бы весьма недовольный пастух!» Конечно, если человек недоволен своим нынешним положением, ничем другим ему тоже не угодишь. Разве что в каком другом месте он хотя бы жаловаться будет поменьше!

— Выпейте ещё вина, мистер Грант, — любезно предложил граф, наполняя свой бокал из второго графина. — Попробуйте вот это, может быть, оно больше вам понравится.

— Честно говоря, ваша светлость, — ответил Донал, — мне так редко приходилось пить вино, что я вряд ли отличу одно от другого.

— Должно быть, вы больше привыкли к виски! Хотите, я попрошу Симмонса налить вам немного? Позвоните, пожалуйста, в колокольчик, он вон там, сзади вас.

— Нет, ваша светлость, спасибо. Про виски я знаю ещё меньше. Мама не разрешала нам даже пробовать его на вкус, так что я даже не знаю, на что оно похоже.

— Тем более, всегда стоит попробовать что — то новенькое! — уверенно сказал граф.

— Да, но если это новенькое вызовет у человека ненасытную жажду, хорошего в том мало, — возразил Донал, механически наливая себе вина из графина, пододвинутого к нему хозяином.

— Тем не менее, я прошу вас помнить, что в конце концов Дейви придётся самому зарабатывать себе на жизнь, — продолжал граф, немного помолчав. — Может быть, со временем вы сможете помочь мне определить, для какого занятия он годится лучше всего.

— С удовольствием, ваша светлость. Наши собственные вкусы не всегда верно указывают на то, что подойдёт нам лучше всего. Но они, безусловно, помогают узнать, для чего годимся мы сами.

— Отлично сказано! — одобрил граф, хотя вряд ли понял хоть сколько — нибудь из того, что имел в виду Донал.

— Давайте я посмотрю, как ему понравится тригонометрия, — предложил Донал.

— Может быть, со временем он научится межевать и станет неплохим управляющим. Насколько я понимаю, сейчас многие джентльмены берутся управлять поместьями более состоятельных родственников. Взять хоть вашего собственного управляющего, мистера Грэма! Он ведь тоже приходится вам роднёй, да?

— Дальней, — ответил граф с подчёркнутой холодностью в голосе. — Вряд ли стоит принимать такое родство во внимание.

— Здесь на юге Шотландии, ваша светлость, люди совсем не так относятся к родичам, как у нас, в северных горах. У меня сердце сразу откликается, стоит мне лишь услышать слово «родственник»!

— Должно быть, вам не приходилось испытывать столько неловкости и неудобства из — за своих родичей, как мне, — произнёс лорд Морвен с бесцветной улыбкой. — Человек незнатный и небогатый может позволить себе поддерживать любые родственные связи. У него ничего нет, а значит, и отнимать у него нечего! Но если богатые станут давать по нужде всем беднякам, что состоят с ними в родстве, то вскоре станут самыми нищими в своём собственном семействе!

— Мне ещё ни разу не приходилось видеть человека настолько бедного, что ему нечего было бы отдать, — возразил Донал. — Правда, хищные родственники вряд ли польстятся на то, чем могут поделиться с ними бедняки.

— Хищные родственники! Хорошо сказано! — промолвил граф с полусонным смешком, хотя глаза его были широко открыты. Казалось, он едва шевелит губами, но вид у него при этом был весьма умиротворённый.

— Признаться, — заговорил он снова, — было в моей жизни такое время, когда я только и делал, что отдавал да раздавал. И к чему это привело? Лишь к чёрной неблагодарности. Когда — то я был богат — так богат, что сейчас даже вспоминать об этом не хочется. Будь у меня теперь даже десятая доля всего, что я раздал, мне незачем было бы тревожиться о будущности Дейви.

— О Дейви и впрямь незачем тревожиться, ваша светлость. Главное, чтобы он с самого начала понимал, что ему придётся самому прокладывать себе дорогу в жизни.