Донал Грант

— Но, — подхватил Донал с сочувственной улыбкой, потому что понимал её так же ясно, как собственные мысли, — вы до сих пор не уверены до конца. Только почему вы так сомневаетесь в том, что я умею писать стихи? Ведь поэзия не взирает на лица и цветёт, где ей вздумается; сердце пастуха для неё ничуть не хуже сердца благородного аристократа!

— Прошу вас, простите меня! Надеюсь, я не слишком вас обидела?

— В таком мире, как наш, человек не должен обижаться, если его просят предоставить доказательства доброй совести. Пока среди нас есть мошенники, которые рядятся под честных людей, простые души, не одарённые особой проницательностью, никогда не могут быть до конца уверены, что перед ними человек честный. Даже те, кого мы любим больше всех на свете, порой разрывают нам сердце! Не переживайте, я предоставлю вам все нужные доказательства. А чтобы искуситель не нашептал вам, что я обманул вас, написав всё сегодня ночью, позвольте мне принести их прямо сейчас, не дожидаясь утра.

— Ах, мистер Грант, не надо! Я не так дурна, чтобы подозревать вас и в этом!

— Кто знает, откуда и как могут появиться новые сомнения и что именно может их пробудить?

— Тогда позвольте мне сначала кое — что вам объяснить.

— Конечно, — ответил Донал, следуя примеру самой леди Арктуры и усаживаясь.

— Мисс Грэм сказала мне, что вы ни разу не видели такого сада, как у них.

— Никогда. По — моему, на севере Шотландии их вообще нет.

— Здесь тоже.

— И что в этом удивительного?

— В этом — ничего. Но как возможно то, чтобы вы, ни разу не видевший ничего подобного, написали об этом старом саде такое стихотворение? Чтобы так уловить саму душу этого места, нужно знать его чуть ли не с самого детства!

— Такое давнее знакомство, наверное, только помешало бы мне проникнуть в его душу. Ведь тогда я смотрел бы на него точно так же, как те, для кого похожие сады были лишь модным развлечением. Тут необходимы две вещи: во — первых, сад или любое другое место должно обладать своим неповторимым духом; а во — вторых, на него должен смотреть человек, способный вместить его дух в своём собственном духе и дать ему свободу. Кстати, как вы полагаете: чувствует ли дух сада та призрачная девушка из моего стихотворения?

— Я не вполне уверена, что понимаю вас. Но помню, что, читая стихи, почти чувствовала, как трава шелестит у меня под ногами, а ветер треплет мне волосы. Мне казалось, я совершенно понимаю её мысли и чувства!

— А теперь скажите мне: приходилось ли вам когда — нибудь оказываться на месте привидения?

— Нет, — серьёзно ответила она, поднимая на него глаза, как маленькая девочка.

— А видеть привидения приходилось?

— Нет, никогда.

— Тогда откуда вам известно, как чувствуют себя призраки?

— Ах вот оно что! Что ж, мне нечего вам сказать.

Донал поднялся.

— Мне и правда очень стыдно, — сказала леди Арктура.

— Из — за того, что даёте мне возможность доказать свою честность?

— Ну, по крайней мере, в этом больше нет нужды!

— Но я жажду возмездия! Пусть это станет вам наказанием за то, что вы усомнились в человеке, которому почти не имели оснований верить, — лукаво улыбнувшись, проговорил Донал, — Придётся вам всё — таки прочесть мои доказательства! То есть, если вы согласитесь подождать, пока я сбегаю наверх. Не бойтесь, я быстро — хотя до башни Балиол отсюда далековато.

— Да, Дейви сказал мне, где вы живёте. Там, должно быть, холодно и очень одиноко! Интересно, почему миссис Брукс определила вас именно туда?

Донал уверил её, что для него лучшего жилья и придумать невозможно, и тут же скрылся за дверью. Не успела леди Арктура опомниться, как он снова был перед нею, держа в руках кипу листков, свёрнутых в тугую трубку.

— Вот, — сказал он, разворачивая перед ней свиток. — Если вы не сочтёте за труд всё это прочесть, то увидите, как рождалось на свет то самое стихотворение. Видите, сначала строки совсем приблизительные, неточные. Смотрите, как много здесь помарок, сколько всего пришлось стереть и заменить! Дальше всё стихотворение переписано заново, как бы набело, но потом опять пошли зачёркивания и поправки, чтобы хорошенько его отшлифовать. Видите, какие слова я выбрал вместо тех, которые были в самом первом варианте? Потом их, правда, тоже пришлось заменять, пока я не нашёл нужные. По — моему, мисс Грэм не сомневается в том, что стихотворение написал именно я, потому что она ясно дала мне понять, что считает его весьма слабым. Но судя по вашим усилиям узнать подлинного автора, вам оно даже по душе!

Леди Арктура подумала, что он иронизирует, и тихонько, но горько вздохнула. Сердце Донала дрогнуло и переполнилось состраданием.