Донбасский декамерон

Тексты в книгу перешли из газеты, в которой с самого первого дня ее существования Аверченко делал то, что у него получалось лучше всего, – вел рубрику «Маленький фельетон». Да так удачно, что очень скоро продвинулся к руководству газетой – делу ему преотлично известному и любимому. Ответственным редактором газеты «Юг» Аркадий Тимофеевич стал через три месяца – в октябре девятнадцатого. Еще через полгода сменивший к тому времени Антона Деникина на посту вождя белых Петр Врангель разогнал ОСВАГ и закрыл газеты, выполнявшие осваговские директивы и задания. Дело было дрянь.

В то жестокое время в полуголодном Крыму остаться без заработка означало верную смерть от истощения. Аверченко отправился ходоком по начальству, добрался до самого Врангеля, и выпуск газеты возобновили. Под расширенным названием «Юг России». В общем, как писал герой одного из самых популярных аверченковских рассказов, «и все заверте…».

Из города детства осенью 1920 года Аркадий Аверченко отправился в изгнание. Россию увидеть ему было уже не суждено. Умер в Праге в 1925 году. Вспоминал ли он город, в котором появился на свет? По косвенным обмолвкам в некоторых рассказах эмигрантской поры, кажется, да. Но воспоминаний таких – истинные крохи. Тоже трудно объяснимый факт.

Аркадий Аверченко родился в семье севастопольского купца 2‑й гильдии Тимофея Аверченко 15 марта 1880 года. Надо учитывать это обстоятельство, чтобы понять, почему и в биографии писателя, и в его рассказах тема малой родины столь бледна. После героической Первой обороны Севастополь был поврежден практически весь. Конечно, не так, как во Вторую оборону, но тоже весьма и весьма значительно. До 1870 года России запрещено было иметь крепости и флот на Черном море. А нет флота – нет Севастополя.

Когда же начал возрождаться Черноморский флот, мало-помалу начал расстраиваться и город. Но по сути дела он мало отличался от того Севастополя, который описал в «Севастопольских рассказах» один из защитников «Русской Трои» граф Лев Толстой. Созданный для обороны Крыма, Юга России в качестве морской крепости, а затем и базы флота, Севастополь большую часть своей жизни являл собой скорей большой военный городок со всеми присущими такому городку атрибутами и недостатками.

В восьмидесятые годы девятнадцатого века империя решила сделать Севастополь обычным южным городом, торговым и портовым. Именно тогда здесь, похоже, появился полноценный рынок, где у Аверченко-старшего была лавка. Правда, этот торгово-урбанистический период севастопольской истории был по-военному краток. Чуя приближение военных невзгод, флотские настояли на том, чтобы Севастополь закрыли для свободного посещения. Стало быть, и торговля понесла убытки, и на нужды города денег стало отпускаться меньше. И без того неприглядный, напоминающий казарму на краю голой пустыни у моря, Севастополь остановился в градостроительном развитии.

Жила семья Аверченко недалеко – на улице с романтическим названием Ремесленная, расположившейся на склоне большого Одесского оврага. Улицы давно нет, на ее месте теперь большой парк и улица Одесская. Кто захочет пройтись, так сказать, по аверченковским местам, может спуститься с центральной Большой Морской на Одесскую, побродить по парку, подивиться тому обстоятельству, что вместо памятника Аверченко тут стоит вездесущий в советские времена «Ленин маленький с кудрявой головой», и попробовать представить себе маленького Аркадия Аверченко в этих же местах.

Хотя, конечно, Севастополя, в котором прошло детство писателя, давным-давно не существует стараниями гитлеровских солдат Манштейна, приложивших максимум усилий, чтобы приехавший в Крым на Ялтинскую конференцию президент США Рузвельт был до глубины души потрясен тем, что в городе уцелело всего 3 процента зданий. В 1944–1955 годах Севастополь был коренным образом перестроен и по большей части выстроен заново. Поэтому ни мы сегодня не можем представить Севастополь Аверченко иначе как по фотографиям, ни он не нашел бы знакомых домов и многих улиц.

Аверченко убежал от большевиков из Петрограда в родной город ранней весной девятнадцатого. Видел занятие города красными, продержавшимися у власти в Крыму 72 дня. Был свидетелем нарастания вала беженцев из материковой России, вступления на полуостров армии Деникина. В эпоху этого своего «сидения» Аркадий Тимофеевич, поселившийся в гостинице на Нахимовском проспекте, ходил проведывать мать Сусанну Павловну в родительском домике (отец к тому времени скончался), выдал замуж одну из четырех сестер. Примечательно, что избранником ее был красный комиссар, с коим она при приближении белых и исчезла из Севастополя. Вряд ли это обстоятельство могло понравиться бывшему редактору «Сатирикона», резко отрицательно относившемуся к большевистскому перевороту.