Читаем Донести учение живым полностью

"Но тогда вы право же противоречите себе. Вы видите, вы ощущаете, вы говорите. Как вы можете заявлять, что ничего не существует?" Это лишь способ, которым вы интерпретируете мои слова. В действительности, на уровне абсолютной реальности вы не говорите, вы не слышите, вы не понимаете, вы даже не реализуете. Вы только думаете, что реализуете что-то. Пока вы "мыслите" субъектно-объектным путем, вы будете продолжать думать, что есть что-то, что можно реализовывать. Такой деятельности на самом деле нет.

Так говорил Нагарджуна и он заключает в итоге: "Если что-то осталось, покажите это. Вербально, концептуально, интеллектуально нечего отвергать и нечего принимать. Ни отвергать, ни принимать... поскольку все есть совершенная Шуньята".

Нагарджуна и Кандракирти были наиболее значительными в Махаяне Буддистскими учителями доктрины Шуньявадинов или Мадхьямиков. Более всего их интересовало, что есть Реальность и что есть Бытие.

Другие философы сказали бы "это есть..." или "то есть..." и предложили множество определений. О бытности они просто говорят, что это "быть". Но быть чем? Человек сидит: быть подобным этому? Этот вид бытия? Или же некоторое особое отношение к пространству? Что это за вид бытия? Но Нагарджуна и Кандракирти не дают каких-либо описаний, способов характеризовать, категоризировать или квалифицировать. Внутренняя природа вещи за пределами любого описания. Как только вы предлагаете описание или интерпретацию, вы оказываетесь вне ее, глядя на нее, стоя над ней... вы не внутри этого состояния. Снаружи вы можете только строить интерпретации. Когда вы комментируете, когда предсказываете что-то, вы лишь интеллектуализируете с субъективной точки зрения. Даже наиболее точный анализ и объяснение все еще отражают человеческую обусловленность ума и затемняют его собственную глубину и ясность.

В Тибете Шуньята означает "пустоту" в смысле "ясной" или "абсолютной открытости". В ней не на что опереться ни внутри, ни снаружи: она полностью лишена дуальности, не занимая никакой позиции. Поэтому все прошлое, настоящее и будущее становится единым. Пространство, время, материя становятся неразделимы. Когда мы говорим: "Пустота", пустотность подразумевает некоторое качество или определенное описание: оно отличается от чего-то еще или включает некоторое отрицание. Но это только вербальное отрицание. Шунье или тотальной явности нечего делать с положительными или отрицательными побочными значениями. Это лишь наши человеческие интерпретации. Шунья означает: я не могу схватить это, не могу увидеть это, не могу дотронуться до этого, не могу ощутить это, интерпретировать или испытать это. Нет "меня", который схватывает, видит, ощущает или переживает. Шуньяте нечего делать с формой или бесформенным. Она не отрицает и не принимает физическую природу материальной субстанции, не дает она и сравнительных описаний вещам, как существующим или несуществующим. Она не относится к этого рода пустоте. Все (всякая вещь) есть пустота. Пустота (пустотность) есть все.

Нагарджуна объясняет это такими словами: этой пустоте ничего нельзя ни добавить, ни отнять, поскольку она не имеет сущности - не-"вещь"-ность (ничто). Если вы будете искать, вы не найдете ее. Однако никогда вообще не бывает никаких противоречий между различиями такими, как существование или не-существование. Все существует соответственно определенным естественным или кармическим законам, но в то же самое время все формы существуют внутри пространства в пределах Шуньи. Ум в своей пустоте подобен кристаллу, в котором отражаются все "существующие" вещи, но сам по себе не имеет субстанции, и о нем нельзя сказать, существует ли он в каком-либо месте. Кристалл и формы объектов, которые в нем существуют, неразделимо едины.

"Но, кажется, что там ничего нет, я чувствую себя в некотором роде потерянным, я не могу дотронуться до этого, ухватить что-либо... я не знаю, что делать..." Да, говорит Шунья, потому что ты не уразумел того (не реализовал), что не существуешь отдельно от этих вещей. Ты думаешь, что должен прикоснуться где-то к чему-то еще. Но касающийся - уже касанье, зритель - уже зримое. Как только мы предполагаем (постулируем) нечто, существующее отдельно, или отделяем что-то, чтобы испытать и понять это, мы теряем виденье факта Шуньяты.

Термин "Будда" означает "Просветленный". В Тибете "Будда" означает "тот, кто очищен", "тот, кто выздоровел, поправился от незнания". Когда личность исключает, сжигает, отбрасывает прочь все препятствия, она исторически называется Буддой и символически представлена в соответствии с более эзотерическими учениями, как Нирманакайа, Самбхогакайа и Дхармакайа - на практическом уровне, символическом уровне и уровне абсолютной реальности. Но даже эти три Кайа - внешняя, внутренняя и тайная - только символические объяснения для передачи невербального понимания человеческим существам, которые могут только ощущать, видеть и чувствовать. Символы лишь наводят мосты между пониманием человеческими существами и внешним, внутренним и тайным уровнями реальности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Интервью и беседы М.Лайтмана с журналистами
Интервью и беседы М.Лайтмана с журналистами

Из всех наук, которые постепенно развивает человечество, исследуя окружающий нас мир, есть одна особая наука, развивающая нас совершенно особым образом. Эта наука называется КАББАЛА. Кроме исследуемого естествознанием нашего материального мира, существует скрытый от нас мир, который изучает эта наука. Мы предчувствуем, что он есть, этот антимир, о котором столько писали фантасты. Почему, не видя его, мы все-таки подозреваем, что он существует? Потому что открывая лишь частные, отрывочные законы мироздания, мы понимаем, что должны существовать более общие законы, более логичные и способные объяснить все грани нашей жизни, нашей личности.

Михаэль Лайтман

Религиоведение / Религия, религиозная литература / Прочая научная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад
История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

ПредисловиеИздание сочинения по новейшей истории Христианской церкви едва ли нуждается в пространном в оправдании. Эта история имеет глубочайший интерес, так как близко касается самых существенных сторон наличной жизни, оказывает непосредственное влияние на них, почему знакомство с нею необходимо даже и в практическом отношении. Но бывают моменты, в которые еще более возвышается интерес к обзору современных событий, и такой момент переживается современным человечеством Мы стоим на рубеже двух веков, и поэтому всеми невольно чувствуется потребность оглянуться назад и обозреть все, что канувший в вечность XIX век произвел хорошего и дурного, какой вклад сделал он в сокровищницу мысли и жизни и какое наследство оставляет своему преемнику ХХ-му веку. В удовлетворение этой вполне понятной и естественной потребности за границей предпринято уже несколько роскошных изданий, имеющих своею целью именно всесторонне обозреть закончившийся век (хотя, к сожалению, и с исключением области богословского знания и церковно-религиозной жизни). В удовлетворение той же потребности, но именно в интересе богословской мысли и церковно-религиозной жизни, мы решили издать «Историю Христианской церкви в XIX веке", чтобы представить в ней обстоятельный обзор того, чем ознаменовался минувший век и что оставляет он в наследство своему преемнику в церковно-религиозном отношении. Минувший век в этом отношении представляет весьма интересное и разнообразное зрелище. Сообразно с общими движениями мысли и жизни, и в области религии христианский мир переживал в течение его огромные колебания, то впадая в бездну отрицания религии, то вновь поднимаясь на высоту религиозного одушевления, причем вера и неверие, истина и заблуждение, церковь и мир попеременно брали перевес, и борьба их представляет глубоко поразительную картину, дающую богатый материал для размышлений всякого мыслящего читателя. Обстоятельный обзор этой жизни минувшего века и делается в предлагаемой нами «Истории Христианской церкви XX века», которая в общедоступном и живом изложении знакомит читателей с главными моментами церковно-религиозной жизни и богословской мысли века. Важнейшие деятели и события нашего века кроме того представлены в лицах – посредством иллюстраций, которые еще более возвышают интерес предмета.История Христианской церкви естественно распадается на две части – историю православного Востока и историю инославного Запада. В настоящий том вошла история инославного Запада – во всех его главных вероисповеданиях. При составлении этой истории мы пользовались лучшими иностранными и русскими пособиями, причем редакция считает своим долгом выразить особенную признательность двум своим сотрудникам, ив которых один – А. И. Покровский (пом. инспектора московской духовной академии) дает обстоятельный очерк истории новейшего протестантизма, а другой – В. В. Соколов (один из членов православно-русского причта в Лондоне) – есть автор живо написанного очерка истории Англиканской церкви, которой в нашей книге отведено самостоятельное место как по ее важному междуцерковному положению вообще, так и особенно по тем внутренним движениям, в которых явно обнаруживаются ее симпатии к православному Востоку.В таком же объеме будет издан и второй том, в который войдет новейшая история Православного Востока, именно история патриархатов и новогреческой церкви, история румынской и славянских церквей, история Русской церкви, и, наконец все издание будет заключено общей характеристикой XIX века в духовном отношении. Второй том будет также обильно иллюстрирован портретами главнейших деятелей православной церкви – как патриархи, первенствующие члены свящ. синодов автокефальных церквей, видные деятели из мирян, представители науки и литературы, а также изображениями важнейших церковно-исторических событий XIX века. К участию в составлении этой истории нами привлечены вполне компетентные лица, пользующиеся заслуженной известностью в нашей и иностранной литературе.Редакция духовного журнала"Странник".4 октября1900 г.

Александр Павлович Лопухин

Религия, религиозная литература