Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Несмотря на взаимное стремление затянуть и даже сорвать переговоры, обе стороны довольно принципиально спорили о границах между Украиной и Россией. Украинская сторона в качестве довода приводила результаты работы этнографической комиссии Льва Падалки из Полтавы, российская упирала на право жителей самим определить, к какому государству себя отнести. Как пишет Дорошенко, «большевицкие делегаты постоянно выставляли требования плебисцита или ставили вопрос о Крыме, о Доне, претендовали даже на части Харьковщины и Екатеринославщины»[1149]. Это лишний раз подтверждает тот факт, что официальная Москва ни на секунду не переставала считать земли Харьковской и Екатеринославкой губерний или хотя бы их частей российской территорией. И любопытно в этом смысле, что украинская сторона также прекрасно понимала, на чьих позициях окажется мнение жителей данных регионов в случае проведения плебисцита или референдума.

Бибиковский бульвар в Киеве (слева — отель «Марсель»)

Споры вокруг Донбасса длились вплоть до осени 1918 г. и в итоге привели к тому, что 8 сентября полномочный представитель советской России в Берлине Адольф Иоффе нажаловался на позицию Украины тем, кто, по мнению и Москвы, и Деникина, на самом деле определял эту позицию. В ноте, представленной в МИД Германии, Иоффе заявил: «Переговоры России с Украиной наткнулись в данное время на непреодолимое препятствие. Украинская делегация заявила русской, что Украина признала самостоятельную Донскую республику и потому не желает устанавливать с Россией границ в области Дона. Эта точка зрения абсолютно неприемлема для России, ибо Россия никакой Донской республики не знает. Область Войска Донского является неразрывной и несомненной частью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и одностороннего заявления одной Украины о признании ею этой области самостоятельной и независимой республикой, конечно, совершенно недостаточно для того, чтобы отторгнуть эту область от территории России и сделать ее независимым государством. С другой стороны, ясно, конечно, что Россия, заключая с Украиной договор, существеннейшей частью которого именно и является установление государственных границ между Россией и отделившейся от нее Украиной, не может согласиться с тем, чтобы не установлены были южные границы и чтобы, таким образом, вновь создавшаяся Украинская республика в одной своей части была вообще неограниченной и могла расширять свою территорию по собственному своему желанию»[1150].

27 сентября Россия выразила протест в связи с переговорами Киева с Доном и Крымом, заявив: «Крым, как и Донская область, составляет часть Российской Республики и отделение их от России, признание их независимости или присоединение их к какому — либо другому государству является нарушением суверенных прав Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Москва заявила, что «отказ устанавливать с Российской Республикой государственную границу в этих областях лишают Россию возможности выполнить принятое ею на себя по Брестскому договору обязательство заключения мирного договора с Украиной»[1151].

То есть Россия так и не признала ни северную, ни восточную, ни южную границу гетманской Украины, продолжая настаивать на спорности ее притязаний, касающихся земель, которые составляли Донецко-Криворожскую республику.

Интересно, что обе стороны — и Киев, и Москва — в переговорах использовали в качестве аргумента желание того или иного населенного пункта присоединиться к Украине или России соответственно. Дорошенко вспоминал: «Раковский похвалялся, что имеет сотни сельских «приговоров» (резолюций) из прифронтовых местностей о желании остаться под Россией. Однажды похвастался даже письмом из села Баламутовка Сквирского уезда на Киевщине, где баламутовчане заявили, что они хотят принадлежать «Рассее», потому что недовольны украинским правительством». В ответ украинская делегация заявляла, что «в Киев ежедневно приезжают делегации из — под Курска и Воронежа, из местностей, где живет смешанное население, и умоляют оставить их под Украиной»[1152].