Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

И действительно, многие современные историки Украины ссылаются на якобы имевшее место быть желание различных населенных пунктов и уездов России присоединиться к УНР или Украинской державе Скоропадского. Правда, вы вряд ли встретите в современной литературе обоснования, которыми были сопровождены подобные просьбы в 1918 году. И неудивительно: если обратиться к документам того периода, то откроется, что отнюдь не желание жить в независимой Украине и украинское самосознание толкали жителей расположенных недалеко от УНР российских уездов на этот шаг, а желание жить под… немцами, которые, по мнению некоторых жителей России, уставших от революций и войн, несли «порядок»! Например, 29 апреля 1918 г. делегация Корочанского уезда Курской губернии обратилась с просьбой о его присоединении к Украине. Причем обратилась не к Центральной Раде, а именно к немецкому командованию, фактически заявляя: «Придите и правьте нами». Германцы развели руками и ответили, что Корона не входит в зону немецкой оккупации, но «смилостивились» и выдали делегации для защиты от большевиков до сотни винтовок. Современник, описывающий этот эпизод, поясняет: «Между прочим, Корочанский уезд — почти сплошь настоящие кацапы»[1153].

Однако были и другие случаи. Когда в сентябре 1918 г. в Орловской губернии кто — то запустил слух, что какие — то ее уезды собираются присоединять к Украине, повсеместно начались стихийные сходы, которые стали выносить резолюции «Не хотим в Скоропадию!»[1154].

В конечном итоге, бесплодные споры Шелухина и Раковского закончились скандалом. Украинские власти, поняв наконец, что все эти месяцы у них под носом советские «дипломаты» занимались отнюдь не дипломатической работой, забыли об их дипломатическом статусе и начали обыски. Раковский, несмотря на его статус, в октябре 1918 г. был задержан в поезде на пути из Киева в Москву и обыскан. Освобожден он был в Бахмаче только после вмешательства немецких властей, ранее гарантировавших неприкосновенность советской миссии в Киеве. Затем поезд с уезжавшей миссией был задержан в Харькове, где начальник охраны станции заявил, что «председателя российской мирной делегации не следует выпускать живым с Украины». Налетам подверглись российские миссии в Харькове, Бахмаче, Киеве, консульство в Одессе. К 13 октября среди арестованных сотрудников этих миссий числилось до 70 человек, а 13–го были арестованы еще 53 человека (можно себе представить, сколько всего людей под видом «дипломатов» Москва отправила как бы на переговоры с Шелухиным)[1155]. Практически все арестованные были освобождены по приказу немецких властей — настоящих властей оккупированной Украины.

Но и на этом работа «дипломатической миссии» формально не прекратилась. В 20–е числа октября, по сообщению газеты «Беднота», некая группа белогвардейских добровольцев, активно вербовавшихся тогда в Киеве, совершила налет на гостиницу «Марсель», где по — прежнему проживали советские представители из Москвы. Белые якобы пытались обстрелять отель «пулеметным огнем, а председателя российской делегации, секретаря и генерального консула увезти за город и расстрелять». И снова — таки членов делегации защитил немецкий патруль, имевший власти гораздо больше, чем весь гетманский кабинет министров вместе взятый[1156].

Последнее обстоятельство прекрасно понимали в России. Потому вопросы принадлежности земель, входивших в ДКР, а особенно угольного Донбасса, старались решать с немцами напрямую. Пока Киев торговался с Москвой и Доном по поводу границ, советская Россия и страны Тройственного союза 27 августа 1918 г. в Берлине заключили Добавочный договор к Брестскому миру. Согласно этому документу, Германия обязывалась до 7 ноября вывести свои войска с территорий царской России, входивших в Область Войска Донского. Кроме того, Россия и Германия (без всякого участия Киева!) договаривались о совместной эксплуатации Донецкого бассейна, занятого немцами. Согласно Добавочному договору, немцы соглашались на то, что Россия получает донецкий уголь в обмен на поставки в Германию бакинской нефти и бензина. Мнение Скоропадского по этому поводу, судя по всему, мало кого интересовало[1157].

2 сентября нарком иностранных дел советской России г-н Чичерин отчитывался по этому поводу перед ВЦИК и заявил, что необходимость заключения Добавочного договора была вызвана не в последнюю очередь неопределенностью границ Украины[1158].