Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Всегда, когда представители ДКР пытались обсудить границы и формы своей возможной автономии, им приводили тезис о скорой «всемирной революции», когда не будет ни государств, ни границ. Скажем, на II Всеукраинском съезде Советов, прошедшем в 1918 г. в Екатеринославе, в резолюцию «О государственном устройстве» (ту самую, которая объявляла львиную долю ДКР частью советской Украины) было записано, что федеративные отношения в будущем общероссийском государстве будут «формальными», поскольку «все советские республики объединятся в единую мировую социалистическую федерацию»[1273].

Когда меньшевики критиковали идею создания ДКР, они также говорили о будущем мировом государстве: «Экономические силы развились теперь настолько, что им тесно в пределах даже всей страны, поэтому экономически подготовляется почва для превращения всей Европы, а затем и всего земного шара в единое государственное целое… Это соответствует и нашему идеалу мирового государства. Стремиться же к мировому государству и в то же время ослаблять степень уже достигнутого объединения, как это делают большевики, по крайней мере нелогично»[1274].

И уж, конечно, не мог того же не заявлять Н. Скрыпник, яростно боровшийся против идеи существования ДКР. Он также убеждал всех вокруг о том, что «все советские республики объединятся в единую мировую социалистическую республику». Ну, а если скоро объединятся, то зачем же сейчас спорить о каких — то мелочных границах? Скрыпник писал: «Есть три лозунга, которые сейчас борются на протяжении революции между собою. Первый — самостоятельная республика украинская. Этот лозунг является лозунгом петлюровщины, шовинизма украинского, который идет против пролетариата. Второй лозунг — «Единой неделимой России», лозунг буржуазии и мещанства русского, — мы его знаем, с этим лозунгом приходил Деникин. Ни того, ни другого мы не принимаем. И те и другие — наши враги. Враг нам и Деникин, враг нам и мелкая буржуазия, и украинская, и русская. Только наш пролетарский лозунг проводим мы в жизнь, и только он отвечает нашему заданию объединить все силы пролетариата, а именно — тесный союз пролетариата, наитеснейшее объединение сил всех существующих республик, в первую очередь русской и украинской, а далее, вообще, всемирная федерация советских республик»[1275].

Старались ту же мысль насадить и различные представители Москвы, наезжавшие в Донецко-Криворожский край. К примеру, Бухарин, выступая в Екатеринославе, заявил: «Вам, товарищи, не нужно сейчас думать о том, почему центром Красной Украины является не Киев, а Харьков, и пусть многие из вас не скорбят о том, что нет одной Красной Москвы, без красных центров Харькова, Азербайджана, Минска и Ташкента, а думайте, товарищи, о том, что скоро и очень скоро вырастет мировым колоссом одна интернациональная коммунистическая власть трудящихся всего мира— Лондона, Парижа, Нью — Йорка и Берлина — с одним интернациональным красным Центром — нашей русской коммунистической Москвой!!»[1276].

Ну, а на этом основании не было никакого смысла волноваться о границах и территориях. Военный нарком Н. Крыленко заявлял: «Какое нам дело до того, заботится или не заботится Германия о наращении или ненаращении территории? Какое нам дело — будет или не будет существовать сама Россия в том виде, как это доступно пониманию буржуазии? Наплевать нам на территорию! Это — плоскость мышления буржуазии, которая раз навсегда и безвозвратно должна погибнуть»[1277].

Эта логика влекла за собой откровенные авантюры, в которых разменной монетой не раз становился Донбасс. По мнению командующего 2–й Советской армии А. Скачко, в апреле 1919 г. большевики могли бы не сдать Донецкий бассейн Деникину, не превратить этот край в арену очередных кровавых битв, если бы не авантюрный поход в «иностранную» Галицию (или Галичину — как кому больше нравится) ради разжигания там «пожара мировой революции». 19 апреля он отправил Антонову — Овсеенко полное горечи письмо, в котором требовал немедленной переброски дивизий с Запада, которому ничего не угрожает, в Донбасс. Командарм, используя свой талант бывшего военного корреспондента, с пафосом писал: «Когда я сейчас получаю известия, что Каменец — Подольск взят, что мы уже в пределах Галиции, не радостное, но злобное чувство овладевает мною. Мы сами уходим туда, куда нас вытесняет из России реакция, мы побеждаем для того, чтобы в чужих странах, в которые мы сейчас входим как победители, оказаться в роли жалких изгнанников, потерявших свою страну, отдавших ее во власть реакции, благодаря увлечению широкими планами».