Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.)

С другой стороны, понятно также, что в апостольской церкви была некая должность служителя, учрежденная Христом с самой целью воспитания массы верующих — «младенцев», обучения их независимому и непосредственному общению с Богом, подготовки к тому пророческому, священническому и царскому положению, которое в принципе и по замыслу принадлежало всем им [149]. Эта работа составляет постепенный процесс развития самой церковной истории и не завершится полностью до пришествия царства в славе. Но эти служители нигде не представлены как священники в каком–либо ином смысле, кроме того, что все христиане являются священниками, обладающими привилегией непосредственного доступа к престолу благодати во имя своего единственного и вечного Первосвященника на небесах. Даже в пастырских посланиях, где представлен наиболее развитый этап организации церкви в апостольский период, подробно обсуждаются учительские, администраторские и пастырские функции пресвитеров–епископов, но ничего не говорится о функциях священника. Апокалипсис, который был написан еще позже, ясно учит всеобщему священству и царской власти верующих. Сами апостолы никогда не претендовали на особые права священников и вели себя соответствующе. Жертва, которую все христиане призваны принести, — это жертва своей личности и собственности Господу, а также духовная жертва благодарения и восхваления [150]. В одном из отрывков говорится о христианском «жертвеннике», но, в отличие от иудейского жертвенника, где в буквальном смысле каждый день приносились жертвы, здесь имеется в виду крест, на котором Христос принес Себя в жертву раз и навсегда во искупление грехов мира [151].

Когда невероятно высокий духовный уровень апостольского периода, в этом отношении предвещавший идеальное состояние церкви, несколько снизился, различие между постоянными учителями как классом и мирянами стало более четким и заметным. Это появляется сначала у Игнатия, который в характерном для него духе утверждения епископской власти считает клир необходимым посредником между народом и Богом. «Тот, кто внутри святилища (или жертвенника), — чист; но тот, кто вне святилища, — нечист; то есть совесть того, кто делает что–либо без епископа и пресвитера и диакона, нечиста» [152]. Но Игнатий нигде не представляет это служение как священническое. В Didache«пророки» названы первосвященниками,но, вероятно, в духовном смысле слова [153].

Климент Римский в послании к общине Коринфа проводит важную и плодотворную параллель между христианскими руководящими постами и левитским священством, а также использует термин «мирянин» (λαϊκός άνθρωπος) как противопоставленный первосвященнику, священникам и левитам [154]. Эта параллель содержит в себе зародыш всей системы священства. Но это в лучшем случае доказательство по аналогии.Тертуллиан первым явно и непосредственно говорит о притязаниях священства на исключительность своего христианского служения и называет его sacerdotium,хотя он так же решительно провозглашает общее священство всех верующих. Киприан (умер в 258) заходит еще дальше: он относит все привилегии, обязанности и ответственность священства по чину Аарона к служителям христианской церкви и постоянно называет их sacerdotesи sacerdotium.Таким образом, он по праву может быть назван родоначальником концепции священства христианских служителей как посредничества между Богом и людьми.

В III веке стало принято применять термин «священник» непосредственно и исключительно к христианским служителям, особенно епископам [155]. Подобным образом служители целиком, и только они, назывались клиром, что указывает одновременно и на их руководящую роль, и на их особые отношения с Богом [156]. Это название отделяло их от общей массы христиан, или мирян [157]. Таким образом, термин «клир», который сначала означал жребий, по которому люди избирались на церковные должности (Деян. 1:17,25), потом — сами должности, потом — людей, ими облеченных, стал относиться не ко всем христианам, а исключительно к служителям.

Торжественное рукоположение, или посвящение посредством возложения рук, стало формой принятия в ordo ecclesiasticusили sacerdotalis.Внутри самого этого чина были три основные степени, ordines majores,как их называли: диаконы, пресвитеры и епископы, — считавшиеся божественным институтом. Им были подчинены ordines minores,более позднего происхождения, от помощника диакона до церковного сторожа, образовавшие переходную ступень между собственно клириками и народом [158].