Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. .)

3. Христология и сотериология. Само искупление представляет собой освобождение света–духа от уз мрачной Материи, оно осуществляется Христом,самым совершенным эоном, Который выступает посредником возвращения из воспринимаемого органами чувств мира явлений в сверхчувственный идеальный мир, как Демиург выступает посредником падения из Плеромы в Кеному. Этот эон–искупитель, называемый у Валентина или , спускается через небесные сферы и облекается в эфирное кажущееся тело; по другому мнению, объединяется с человеком Иисусом, или иудейским Мессией, в момент крещения и снова покидает его в момент страстей. В любом случае, искупитель, каким бы Он ни воспринимался в других отношениях, на самом деле не соприкасается с грешной материей. Его человеческое рождение, Его страдания и смерть объясняются гностиками на манер индийской мифологии, как обманчивая видимость, видение, призрачный облик, который Он принимает, только чтобы явить Себя чувственному восприятию человека. Сведенный к чисто философскому понятию, Христос у гностиков — не более чем идеальный дух самого человека, как в мифическо–евангельской теории Штрауса. Святой Дух обычно воспринимается как подчиненный эон. Главное дело Христа — передача узкому кругу посвященных Гнозиса, побуждающего их и позволяющего им с чистой совестью стремиться к идеальному миру и изначальному единству. Согласно Валентину, небесный Спаситель после бесчисленных страданий Ахамот возвращает ее обратно в Плерому и соединяется с ней вечным духовным браком — самый славный из эонов с самым последним из них. После этого все волнения небесных эонов успокаиваются, восстанавливаются блаженная гармония и невыразимое наслаждение, и стать их причастниками разрешается всем духовным людям, то есть истинным гностикам. Материя в конце оказывается полностью уничтожена огнем, который вырывается из ее мрачной бездны.

4. Антропология гностиков соответствует их богословию. Человек — это микрокосм, состоящий из духа, тела и души, отражающих три принципа: Бога, Материю и Демиурга, хоть и в очень разной степени. Существует три класса людей: духовные [858] ,в которых преобладает Божественный элемент, искра света из идеального мира; материальные [859] ,телесные, плотские, физические, которыми правит материальный принцип, грубые чувства; и психические [860] ,в которых преобладает квазибожественный принцип демиурга, средний между двумя упомянутыми выше.

Эти три класса часто отождествляются с приверженцами трех религий соответственно: духовные — с христианами, плотские — с язычниками, психические — с иудеями. Но такое же разделение гностики делали и среди приверженцев одной и той же религии, особенно христиан: себя они считали воистину духовными людьми в полном смысле слова, а на большую часть христиан [861]они смотрели как на представителей психического класса, не способных подняться от слепой веры к истинному знанию, слишком слабых для добра и слишком нежных для зла, тоскующих о божественном, но неспособных достичь его, то есть блуждающих между Плеромой идеального мира и Кеномой мира чувственного.

Какой бы невинной ни казалась эта мысль, она была основой для нехристианского разграничения между эзотерической и экзотерической религией и возбуждала ту самую гордость знания, в которой гностицизм явно противоречит христианским добродетелям кротости и любви.

§118. Этика гностицизма

Все еретики–гностики едины в том, что расчленяют созданное Богом тело церкви и переоценивают разум. Кроме этого, мы наблюдаем среди них две противоположные тенденции: мрачный аскетизм и легкомысленное антиномианство. Обе они основаны на дуалистическом принципе, ложно объявляющем материю злом и приписывающем сотворение природы дьяволу. Эти две крайности часто сходятся — например, максима николаитов о насилии над плотью [862]сначала служила целям аскетизма, потом — целям вседозволенности.

Гностики–аскеты, такие как Маркион, Сатурнин, Татиан и манихеи, были пессимистами. Им было неуютно в чувственном и бренном мире, управляемом Демиургом и сатаной. Подобно ессеям и заблуждающимся, о которых Павел говорит в Колоссянам и пастырских посланиях, они ненавидели тело как состоящее из Материи, запрещали употребление определенных видов пищи и любые половые связи, как осквернение посредством соприкосновения с греховной Материей. Таким образом, они путали грех с материей и тщетно надеялись, что при отказе от материи грех, ее следствие, также оставит их. Они ненавидели не только грех, не сотворенный Богом, но и весь мир, сотворенный Им.