Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. .)

Иустин Мученик представляет переход от иудейско–христианского к языческо–христианскому хилиазму. Он неоднократно говорит о втором пришествии Христа на облаках небесных, в окружении святых ангелов. Этому будет предшествовать недавнее явление человека греха , который станет богохульствовать против всевышнего Бога и будет править три с половиной года. А ему будут предшествовать ереси и лжепророки [1209]. Потом Христос воскресит патриархов, пророков и благочестивых иудеев, установит тысячелетнее царство, восстановит Иерусалим и будет там править среди Своих святых; потом будет общее воскресение и суд над миром. Иустин считал это упование на земное совершенное царство Христа краеугольным камнем истинного учения, но прибавлял, что многие искренние и верные христиане его времени не разделяли этого мнения [1210]. После тысячелетнего царства мир будет уничтожен или преображен [1211]. В своих двух апологиях Иустин учит распространенному мнению об общем воскресении и суде, не упоминая про тысячелетнее царство, но он и не исключает его возможности [1212]. Другие греческие апологеты ничего не говорят на этот счет, поэтому нельзя сказать, были они сторонниками или противниками хилиазма.

Ириней на основании предания, исходящего от святого Иоанна и его учеников, утверждал, что после разрушения Римской империи и краткого свирепствования антихриста (которое продлится три с половиной года, или 1260 дней) Христос явится зримо, свяжет сатану, будет править в восстановленном городе Иерусалиме вместе с небольшой группой верных исповедников и воинством воскресших мучеников над всеми народами земли и будет отмечать тысячелетнюю субботу подготовки к вечной славе на небесах; потом, после временного освобождения сатаны, последует окончательная победа, общеевоскресение, суд над миром и завершение истории этого мира, будет новое небо и новая земля [1213].

Тертуллиан с энтузиазмом относился к идее хилиазма, он опирался при этом не только на Откровение, но и на предсказания монтанистских пророков [1214]. Но монтанисты заменили Иерусалим, как столицу царства Христова, Пепузой во Фригии и впадали в фанатические крайности, что привело к дискредитации хилиазма и он был осужден несколькими синодами Малой Азии [1215].

После Тертуллиана, независимо от монтанистов, хилиазм проповедовали Коммодиан примерно в конце III века [1216], Лактанций [1217]и Викторин Петавийский [1218]в начале IV века. Последними выдающимися защитниками этой идеи на Востоке были Мефодий (мученик, умер в 311), оппонент Оригена [1219], и Аполлинарий из Лаодикии, Сирия.

Теперь мы обращаемся к антихилиастам, или амилленариям. Оппозиция началась в период монтанистского движения в Малой Азии. Гай Римский выступил против хилиазма и монтанизма, считая первый наследием ненавистного еретика Керинфа [1220]. Римская церковь, похоже, никогда не симпатизировала ни одному, ни другому; она готовилась к комфортному пребыванию и нормальному развитию в этом мире. В Александрии Ориген выступил против хилиазма как иудейской мечты, он объяснял символический язык пророков как имеющий духовное значение [1221]. Его выдающийся ученик Дионисий Великий (умер около 264 г.) препятствовал распространению хилиастического движения, возрожденного в Египте Непотом, и написал против него подробный труд, который до нас не дошел. Он считал, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном, но пресвитером с тем же именем [1222]. Евсевий склонялся к такому же мнению.

Но сокрушительный удар хилиазму нанесла великая перемена в общественном положении и перспективах церкви, произошедшая в никейскую эпоху. Когда христианство, вопреки всяческим ожиданиям, восторжествовало в Римской империи, когда его приняли даже сами кесари, то тысячелетнего царства перестали ждать с нетерпением и о нем перестали молиться. Теперь оно считалось начавшимся либо с первого явления Христа, либо с обращения Константина и падения язычества. Оно воспринималось как реализовавшееся в славе правящей, имперской, государственной церкви. Августин, который сам прежде разделял хилиастические надежды, создал новую теорию, отражавшую общественные изменения, и она в целом была принята. Апокалиптическое тысячелетнее царство он понимал как текущее правление Христа в католической церкви, а первое воскресение — как вознесение мучеников и святых на небеса, где они участвуют в правлении Христа [1223]. И конец первого тысячелетия христианской эры в Западной Европе ознаменовался ожиданием скорого последнего суда, что, собственно, и вытекало из этой теории.