Донор для покойника

Что же, на человека, которого Герман много лет считал лучшим другом, это было совсем не похоже, а вот на Алекса - сегодняшнего Алекса - в самый раз.

Герман занялся разбитым окном. Во внешнем стекле камень пробил дыру размером с кулак; от нее, ломаными линиями, разбегалось несколько трещин. Внутреннее стекло вылетело полностью. Герман залатал отверстие прозрачной клеенкой.

- Надеюсь, звон битого стекла не привлек внимания соседей, - пробормотал Герман, завершив работу.

Затем он снова занялся картой, моментально переключив все свое внимание на нее. Смято в «снежку» послание валялось в углу гостиной.

* * *

Около часа ночи тщательное планирование маршрута «Пациент - Врач», отмечено на карте красным пунктиром фломастера, было завершено.

Герман аккуратно сложил карту города ... потом его взгляд внезапно застыл, словно он вспомнил что-то важное. Губы растянулись в широкой улыбке.

В следующее мгновение он направился быстрыми уверенными шагами в коридор, освободил входные двери от герметизирующих полосок бумаги и выскользнул из квартиры.

Ключ от замка остался под ковриком.

* * *

Герман вернулся через сорок минут.

Вдруг зазвонил телефон. В ночной тишине трели казались оглушительными. Герман чертыхнулся.

Затем удивленно взглянул на часы: 1:17.

Бывший босс и друг решили сделать милость лично поговорить? Или…

Телефон загремел снова.

Проклятье!

Герман несколько секунд колебался - снимать трубку или нет? Что-то подсказывало ...

Пока он размышлял, телефон подал голос еще дважды. Наконец к Герману дошло, что короткие интервалы между сигналами означают междугородную связь.

Он снял трубку.

- Алло? Как вы меня слышите? - раздался из динамика женский голос. - Сейчас будете разговаривать с Канадой.

Герман почувствовал одновременно и облегчение, и досаду - отец или мать (все правильно, сейчас там практически обеденное время) ... Как вовремя! Лучше, чтобы это была мать ...

- Алло! Герман! .. - как назло, связь был безупречен. Все-таки отец.

Чтобы имитировать плохую связь он отвел микрофон подальше от рта, перевернув трубку почти на сто восемьдесят градусов по вертикали, оставляя динамик прижатым к уху.

- Привет, папа ...

Отец секунду молчал.

- Что с твоим голосом? - его тон был не просто подозрительным. Казалось, он пытался разглядеть Германа.

- Телефон барахлит.

- Телефон? - от отца никогда нельзя было так просто отвертеться. - Значит, телефон? - и неожиданно взорвался: - Прекратите мне играть, я вам не мальчик! По-вашему, я не способен отличить голос собственного сына от ... Позовите Германа! И вообще, кто вы такой?

Несколько секунд Герман молча размышлял.

- Немедленно позовите Германа! И не начинайте убеждать, что я набрал неправильный номер!

Герман уже жалел, что вообще коснулся телефона - он не ожидал такого поворота действий.

- Я хотел бы вас предупредить, молодой человек ... не знаю, какой вы там ... что ваше присутствие в доме моего сына в столь позднее время ... которая там у вас? - около часа ночи? - мне очень не нравится! Объясните, где Герман и что вы там делаете Учтите, я прямо сейчас могу связаться с кем во Львове, чтобы проверить, что там творится! Вы поняли меня?

Хуже всего то, что старый действительно мог это сделать. Однако, пока отец произносил свою тираду, Герман собрался с мыслями (точнее, почувствовал ледяную безразличие к тому, что происходит), и угроза старого, его ни немножко не взволновала.

- Послушайте, для чего вся эта паника? - холодно улыбаясь, сказал он прямо в трубку, уже приведенную в нормальное положение. - Герман сейчас просто в командировке по делам компании, вот и все. А перед отъездом попросил меня присмотреть за его квартирой ... Жалею, что он забыл вас об этом предупредить.

Старый некоторое время молчал.

- А вы, простите ... кто?

- Друг.

- Ах, вот как ... друг, - Герман наконец понял тон отца ...

«Он считает меня гомиком»

Если отец раньше только подозревал, то теперь - с этого момента - знает сексуальные наклонности своего сына.

Поводом для этих нелепых подозрений послужила резкая перемена в поведении Германа после поездки в Ригу в шестнадцать лет (отец, очевидно, догадался, что с ним за то недельный промежуток времени - бесконтрольный промежуток - то случилось). После этого он резко прекратил встречаться с девочками (и избегал разговоров на эти темы), сидел дома или проводил время исключительно в мужском обществе, чаще всего с Алексом.

Сейчас Герман готов был поклясться, что старый уже тогда пытался уловить в его поведении какую-то чопорность и характерные для «голубых» манеры.

Отец наверное думал, что упустил что-то важное в прошлом, когда так и не смог понять своего сына до конца. А сейчас он считал, что нашел доказательства давним подозрениям (когда он произнес «Ах, вот как ... друг ...» - в его интонации прозвучало какое-то горькое торжество и образа. Наконец он застукал любовника Германа ночью в его квартире.

Сейчас эта ситуация могла Германа только развлечь: старый искренне считал, что гомосексуализм - худшее, что может случиться с его сыном.