Донор для покойника

Через минуту, до сих пор хихикая, ребята из параллельного класса присоединились к Феликсу, растерянно рассматривая Арнольда. Тот лежал на спине и боялся пошевелиться. Рот у него был широко раскрытый, как на приеме у дантиста, но его неестественная кривизна выглядела страшновато.

- Черт! Что будем с ним делать? - нерешительно спросил один из мальчишек.

Смеяться больше не хотелось никому.

- Может, вызвать «скорую»? - предложил другой.

Феликс пожал плечами и снова нагнулся к Арнольду:

- Сильно болит? Подняться сможешь? - он говорил спокойным тоном опытного врача, привыкший к общению с тяжелобольными пациентами.

Арнольд скорчил такую ​​гримасу, будто не могло быть и речи даже о том, чтобы пошевелить пальцем ноги.

- Он просто боится, - прокомментировал один из ребят. Толстяк моментально перевел на него настороженный взгляд и что-то мукнув.

- Эй! Что там у вас? - донеслось до них из-за угла школьного корпуса.

Все повернули головы: к ним медленно шел Гарик. Уже с обсохшую лицом, но в глазах еще виднелась образа.

- Почему ты не пошел на урок? - спросил Феликс.

Гарик отмахнулся:

- Вас, идиотов, ждал у входа, - его взгляд остановился на Арнольди. - А что случилось? ..

- В Арнольда челюсть вылетела, - просто ответил Феликс и опять нагнулся к потерпевшему.

- Какая челюсть? .. - удивляясь, буркнул Гарик, но быстро закрыл рот, как только подошел ближе и рассмотрел Арнольда.

На короткое время зависла пауза, которую только нарушали звуки из пересохшего горла Арнольда, когда тот пытался проглотить слюну.

- Вот что, - наконец сказал Феликс, взглянув на других. - Вы двое, - он указал на болванов с параллельного класса, - топайте к себе на урок. А ты, Гарик, если хочешь, можешь остаться. Я попробую сам ...

И добавил через секунду:

- Никому ни слова. А то получите.

Все это он сказал так, словно привык быть среди них лидером. Ребятам еще никогда не приходилось слышать от него чего-нибудь таким тоном.

Но они подчинились беспрекословно и протестов.

За минуту на заднем дворе школы остались только трое: Феликс, Гарик и несчастный Арнольд.

- Слушай, - спокойно (по крайней мере пытаясь выглядеть спокойным) сказал Феликс, глядя в возбуждены кроличьи глаза Арнольда. - Сейчас я кое-что сделаю. Возможно, тебе будет немного больно, но я думаю ... если ты не станешь мне мешать ... только одну секунду ... или две. Понял?

Феликс боялся, чтобы Гарик не стал задавать ему какие-либо глупые вопросы. Но тот молчал.

Пока все шло хорошо.

Однако главное было еще впереди ...

- Понял?

Арнольд едва кивнул головой. На лбу у него выступили крупные капли - то ли от боли, то ли от переживания, а быстрее всего вместе. Парень, разумеется, очень боялся.

- Хорошо? - потом Феликс посмотрел на Гарика. - Придержи ему голову. Только крепко.

Когда Гарик обхватил руками и поднял голову Арнольда, подставив под нее одно колено, Феликс взялся правой рукой за нижнюю челюсть толстяка. Стараясь делать это как можно аккуратнее, чтобы не причинить боль, он зафиксировал большой и указательный пальцы на мясистом подбородке Арнольда. Феликс словно удерживал хрупкую деталь какого анатомического конструктора, которую нужно было вставить в соответствующий паз одним плавным, но точным и быстрым движением. Ладонью левой руки Феликс осторожно ощупывал место, где выскочила «скобка» челюсти, пытаясь определить насколько сильно натянуты связи. К тому же боялся, чтобы не выскочила челюсть с другой стороны.

- Ты скоро? - одними губами спросил Гарик, за лицом которого «ранен» не мог следить, как за лицом Феликса.

Феликс сжал немного сильнее нижнюю челюсть толстяка, стараясь не обращать внимания на его предупреждающие крики. Руки уже начинали предательски трястись от волнения, со лба стекал пот ... и неожиданно Феликс понял, что действительно сможет!

он СМОЖЕТ

Еще не знал, как, но чувствовал абсолютную уверенность, что это смогут его руки.

- Может ... лучше «скорую»? - подал голос Гарик, но он даже не взглянул в его сторону.

Феликс отпустил руки, дав им полную свободу.

Секунда ...

... щелк! щелк! - раздался двойной щелчок ... означавший, что челюсть встала на место!

Даже через много лет Лозинский, будучи уже опытным хирургом, так и не смог понять, как ему - четырнадцатилетнем мальчику - удалось сделать это без специальной подготовки и знаний. Сотни раз прокручивая в памяти эти несколько минут - без сомнения, напряженных и страшных в его жизни - он так и не нашел ответа, почему тогда вдруг почувствовал себя настолько уверенным и мог на это решиться!

После двойного (как показалось, невероятно звонкого) щелчка Феликс выпустил челюсть Арнольда и невольно подался назад, ожидая крик боли своего первого в жизни пациента ... он уже почти его услышал ... когда глаза толстяка испуганно округлились (щелк! Щелк!), А его рот закрылся, словно где-то в него вылетела какая-то пружинка.

Его губы ... вдруг растянулись в улыбке.

- Шорт! - радостно произнес он, не разжимая зубов. - Шорт! Мне жовшим не было боляше ... Шорт!

Феликс и Гарик облегченно переглянулись.