Донор для покойника

Тирада Эксперта прошла мимо сознания Германа - его внимание было приковано к странному звука, заполнял окружающее пространство - шипящего и немного потрескивающего - нечто похожее он слышал в детстве, когда подносил ухо к стакану с молочным коктейлем, только сбили миксером.

Мгновенно Герман понял, что источником этого удивительного звука является его тело.

Оно ощутимо, раза в два, уменьшилось в объеме, словно высохло. Пожелтела кожа сморщилась, как поверхность воздушного шара; местами она свисала огромными пластинчатыми струпьями. Когда Герман начал подниматься, струпья посыпались из него, как старая штукатурка - от них и слышался то негромкий шипящий звук. На полу остался след, который повторял очертания его тела.

Затем Герман обнаружил, что способен двигаться с непостижимой скоростью. А в последующие три дня, когда процесс нового превращения завершился, он невольно стал напоминать себе нечто промежуточное между гигантским двуногим пауком и воскресшей мумией.

Его кожа стала похожа на броню, обтягивающей тело, как панцирь, сохраняя эластичность только в районе подвижных частей - на сгибах локтей, коленей, пальцев и так далее.

Теперь Герман чувствовал себя очень сильным и быстрым - лучшим, чем когда-либо до сих пор. Его не волновало, сколько еще протянет организм, лишенный пищи и воды. И совсем не волновало будущее.

Позднего вечера 28 сентября он оставил Приют.

В район, где проживал хирург Лозинский, Герман добрался в несколько раз быстрее, чем рассчитывал, составляя по карте будущий маршрут. Затем отыскал его улицу, дом, окна и, спрятавшись в кроне большого каштана, застыл в ожидании.

Герман не особенно задумывался над тем, способен ли он прикончить врача вместе с женой. Или с кем-либо другим, кто мог оказаться рядом. Он рассматривал ситуацию с равнодушной рациональностью паука, спешит к жертве на другом конце паутины.

Иногда он чувствовал раздвоенность и какое-то непонятное беспокойство. Обе половины его Я выступали за смерть Лозинского, но мотивации у них были разные.

Первое, естественно, Я Германа, требовало только слепой возмездия, второе - освободившееся по каким-то глубин его ума - настаивало на смерти врача, используя мотив первого как повод. Оно открыто стремилось убивать - требовало жертвоприношения, как отвратительное крошечное божество, поселилось у него в голове. И чем дальше, тем больше места занимал этот кровавый божок в его сознании. А порой, как уже выяснилось, он мог и полностью взять Германа под свой контроль.

Первое Я каждый день ослабевало, уменьшалось, без сопротивления отступая перед идолом.

Глава в главе

Продолжение раздела «Лозинский»

Наконец в квартире Лозинского включилось свет. Герман начал слезать с дерева.

* * *

- Я пришел тебя убить, Добрый Доктор! ..

«Ого, - подумал Лозинский, несмотря на существо, стояла перед ним. - Если это животное заявит, что сбежала из адского хора, все окончательно станет на свое место - я сошел с ума ... »

Герман в то время думал, что события могли сложиться совсем по-другому, если бы он случайно не задел книгу, лежавшую на тумбочке. Реакция Лозинского вызвала у него интерес. Он даже увлекся выдержкой хирурга - сейчас на лице врача отражалось скорее удивление, чем панический страх.

- Однако ... - наконец, после долгой паузы сказал доктор, продолжая рассматривать Германа, как редкий экспонат аномального зародыша, заспиртованного в банке.

- Однако ... - эхом отозвался Герман. Лозинский раз поморщился от звучания его голоса и, не отрывая глаз от гостя, сказал, что комментируя:

- И все ... все-таки передо мной живой человек ... Не нормальная ... изменена, но человек ...

Герман промолчал.

Взгляд Лозинского непрерывно рассматривал тело Германа.

- Прежде, чем вы меня убьете ... я могу вас о чем-то спросить? - И, не дожидаясь ответа, продолжил: - Во-первых, что с вами произошло и каким образом вы до сих пор живы? Во-вторых ...

«Неужели ему действительно все равно, прикончу я его или нет?» - удивился первый Я.

Не верь ему, он просто морочит тебе голову! ..

- Во-вторых, как вы собираетесь меня Убить? Оторвете конечности? Сокрушите череп? Или еще как? Я не сомневаюсь, что вы это можете ... Я, пожалуй, и глазом не мелькнет, как это произойдет, - Лозинский криво улыбнулся.

- Это совсем не смешно, Лозинский! - резко ответил Герман.

- Что?! - лицо врача вытянулось, но в нем, как и раньше, не было и тени страха. - Черт ... Итак, вы меня знаете ... и оказались здесь не случайно? - он опустил глаза и потер переносицу большим и указательным пальцами. - А я думал ... Ну да - хороший врач ... Итак, вам нужен именно я? - Лозинский посмотрел на Германа.

- Вы удивительно проницательны.

- Подождите, это значит ... что когда я допустил серьезную ошибку как врач, да? С вами? Господи, но это невозможно! Посмотрите на себя! ..

Он запнулся, глядя на гостя, как увидел его только сейчас.