Донор для покойника

- Послушайте, - хирург снова взял себя в руки. - Вы меня обвиняете ... все же объясните. А потом делайте, что хотите. Я ... - голос Лозинского зазвучал увереннее. - Я много раз видел смерть - нет, не на операционном столе, я имею в виду - свою смерть. На войне. И ни разу не убегал от нее, хотя и был значительно моложе, - поэтому и не собираюсь делать этого сейчас. Тем более, уйти от вас ...

Он подсунул стул и указал Герману:

- Давайте сядем и поговорим. Конечно, я слишком долго занимался врачебной практикой, чтобы заявлять, что моя совесть кристально чиста. Однако ... в вашем случае я даже не представляю, какой могла быть ошибка! Скорее, это напоминает какой-то нечеловеческий эксперимент или удивительную мутацию, но я никогда не занимался такими вещами ... Объясните мне, в конце концов!

Врач подсунул себе другой стул, мимоходом глянул на Германа и сел.

- Я же сказал: потом - хоть четвертуйте меня. Но выяснить эти обстоятельства - мое право, черт побери! Я посвятил спасению людей - как бы пафосно это звучало - всю жизнь ... Вы даже не представляете, насколько ваше обвинение ...

- Хорошо, - кивнул Герман неожиданно для себя самого, но продолжал стоять.

- Только ради Бога торчит над душой, я этого ужасно не люблю, - сказал Лозинский с искренним раздражением. - Сядьте, наконец. Если вам, конечно, ничего не мешает на заднице ...

... И захрипел от удушья - Герман сдавил ему горло своей жесткой, как кусок окаменевшей древесины, рукой:

- Любишь смеяться, доктор? Это был твой предпоследний шутку ... и заметь: я не против поговорить, но если ты выкинешь еще хоть один фокус, я оторву тебе голову!

- чч ... орт! .. Мои перепонки ... - прохрипел хирург. - Я уверен, что оглохну задолго до этого ...

Отпустив его, Герман сел на стул, хотя это ему действительно было неудобно.

- Случайно ... не вы побывали в Маркевича перед его смертью? - спросил врач, потирая ладонью шею.

- Он умер? - удивился Герман.

Лозинский откашлялся.

- Значит, вы ... Да, умер. При очень странных обстоятельствах. Говорят, это был не возрастной инфаркт ... Намекали на убийство ...

- Продолжайте.

- Вообще-то, действительно, все выглядело несколько странно: перед смертью он навалил целую гору говна ... я имею в виду, наложил себе в штаны, словно от испуга ... Меня, вообще-то, это не особенно удивляет, кроме того, экспертиза действительно обнаружила в его крови большой процент адреналина. А на плечи нашли огромную гематому - словно кто-то с невероятной силой сжал его. Судя по всему, плечо чуть не вылезло из сустава, половина связь была порвана ...

- Понятно. И что дальше?

- Но самое удивительное, что когда его нашли, - это была жена, которая вернулась утром - в квартире стоял жуткий трупный запах. С момента смерти не прошло даже шести-восьми часов, и тело, можно сказать, было еще совсем ... свежее. Откуда тот ужасный смрад, никто не знает. Правда, патологоанатом настаивает, что этот запах не принадлежал труппу - нет Маркевича, ни чьей другому. Почему, не знаю, - но он определил его как результат другого органического гниения. Насколько мне известно, сейчас в этом ведется дискуссия, хотя я очень сомневаюсь, что удастся что-нибудь выяснить. Короче, вся эта история очень интересная, но лично меня волнует мало. Вот, собственно, и все.

- Вы не ошиблись, - сказал Герман. - Я побывал у Маркевича в тот вечер. Между прочим, чтобы узнать ваш адрес ...

- Вот как ... - сказал Лозинский.

Герман осмотрел комнату:

- Вы что, живете сами?

- не уходи от темы, - прохладно ответил Лозинский.

Герман рассказал все, что с ним произошло, начиная с результата анонимного теста на ВИЧ. Лозинский часто морщился от острых, как зубная боль, резонирующих частот его голоса.

Несмотря на неожиданную симпатию к хирургу, Герман ни на минуту не допускал, что оставит его в живых. Он едва сдерживал желание оборвать разговор и разорвать своего визави на кровавые куски, распороть ему живот и засунуть набитые говном и наполовину кипяченой пищей кишки в его агонизирующую горло ...

- Вы забыли представиться, - напомнил Лозинский, когда Герман завершил свой рассказ.

- Это не имеет значения.

- Как знаете, - хирург поднялся со стула. - Вы не возражаете, если я закурю?

- Нет, - Герман проследил, как Лозинский выходит из комнаты, но не двинулся следом. Куда он денется ...

Тот вернулся с кухни с зажженной сигаретой во рту и сел на стул.

Как странно и нелепо складывалась ситуация ...

Лозинский сделал несколько глубоких затяжек, то обдумывая, и наконец сказал:

- Ваша история - это невероятное, что мне приходилось слышать. И вряд ли я мог бы в нее поверить, если бы не видел вас сейчас прямо перед собой ... Несмотря на то, что в мире в последнее время происходит много страшных и необъяснимых вещей ... Действительно, что-то происходит ... Но многое в вашей рассказы ... Эта непоколебимая уверенность в некоторых моментах, визит ко мне - все это выглядит совершенно нелогично.

- Что именно? - Герман почувствовал, как пылающий ледяной стержень пронизывает его позвоночник.