Доноры за доллары

Дядя Митяй и его сестра Антонина нормально отнеслись к тому, что Дима без всяческих объяснений остался жить в будке стрелочника. Он приносил домой свой заработок и практически полностью отдавал его на хозяйственные нужды. Зарплата была неплохая, и поэтому любые вопросы по поводу расходов на его содержание отпадали совершенно. Матвеич был доволен, что у него появилась какая-то компания. Он любил играть с Димой в шахматы, гонять его в деревню за самогоном и учить жизни, неизменно заканчивая одним и тем же:

– Эх, Митька! Не нюхал ты еще пороху!

Антонина тоже не была против, что у брата появился такой странный жилец. Только женское любопытство раздирало ей нутро и заставляло тайком наблюдать за каждым Диминым шагом – насколько это было возможно. Она точно знала, что здесь кроется какая-то тайна. Распаленное телевизионными сериалами воображение рисовало ей то принца инкогнито, то государственного преступника в подполье.

Иногда она осмеливалась завести разговор о его семье, его интересах, о его прошлом. Он в основном отмалчивался или отшучивался, и это только убедило ее, что с этим парнем что-то не так.

О своих опасениях Антонина поведала брату.

– Мало ли на свете злодеев, – закончила свою речь она. – Смотри, пристукнет он тебя и деньги заберет. Окажется, пригрели змею на груди.

Матвеич стукнул кулаком по столу и грозно сказал:

– Дура ты, баба! Деньги заберет! Нашла тоже богатея: какие же у меня деньги? Если только свою зарплату обратно отожмет – так то им заработанное. Фигня все это, Тоня! Мало ли что с человеком могло случиться, жизнь – штука такая... И с вопросами своими к нему больше не лезь – видно, неприятно парню.

Антонина обиженно промолчала, но Диму больше не допекала, а, наоборот, стала заботиться о нем с удвоенным усердием. Если не преступник – значит, бедолага. А если бедолага, то ее долг сделать его жизнь легче, насколько это в ее женских силах.

А Дима спрашивал себя: сколько еще ждать? Почему он еще ничего не знает? Сколько можно терпеть все это унижение, намывая полы, по которым ходит убийца его Наташки? Хотелось просто взять автомат и перестрелять всех, кто находится в «Шишке», к чертовой матери или же взорвать здание со всеми его многочисленными роскошными корпусами. Но ни автомата, ни бомбы у Димы не было. Да и были бы – разве он сможет? Все, что ему оставалось, – терпеть и ждать.

Он отдавал себе отчет в том, что его родители и родители Наташи уже с ума сошли от беспокойства. Но никому из них он вестей подавать не собирался. Не о чем, и нельзя.

Он постарался свести знакомство в санатории с «особами приближенными» – бухгалтершами, секретаршами и прочими необходимыми для каждого рабочего процесса лицами. К Диминому счастью, все они были особами женского пола. Они угощали симпатичного парня шоколадками и строили глазки, но при его появлении переворачивали бумаги и ставили компьютер на скрин-сервер. Задавать им конкретные вопросы он опасался.

Дима буквально сломал голову, придумывая, каким способом можно проникнуть в тайну санатория. Как обычно, помог случай.

* * *

– Степа, сколько можно! Я тебя просила ставить зубную щетку в стакан, а не на край раковины!

Нравоучительный голос супруги был обычным аккомпанементом к утренним сборам на работу.

«И что ты будешь делать! – ругал себя Лямзин. – Каждый день она меня за эту дурацкую щетку пилит, а я все равно ее забываю». Он зло отпихнул ногой кота, на котором только и мог срывать злость в этом доме.

Супруга его между тем появилась в дверном проеме, загородив его.

– Завтрак сам разогреешь – я опаздываю, – безапелляционно заявила она, повернулась к зеркалу и стала стаскивать бигуди со своих жидких волос.

Степан Алексеевич ничего не возразил. Придется остаться без завтрака – он тоже опаздывал.

– Дина! – крикнул он в соседнюю комнату. – Выключай «Денди» и обувайся – мы уже уходим.

Дина что-то проныла в ответ, и пришлось дать ей подзатыльник для скорости. Надев пальто, Лямзин с неудовольствием обнаружил, что сигареты похищены старшим сыном, а остатки зарплаты – женой. Обычная история. Придется опять лезть в заначку – не с голоду же умирать!

Волоча хнычущую дочь к садику, Лямзин снова задумался о своей жизни. Как его угораздило до такого докатиться? И что с этим делать? В общем, мысли его текли по привычному руслу.

Только придя на работу, он смог напустить на себя обычную спесивость и важность. Хмуря брови, провел обычную утреннюю планерку, удовлетворенно отметив для себя, что подчиненные, как обычно, молчаливы и послушны. Это была его единственная отдушина.

После планерки решил пройтись по клинике, чтобы создать эффект собственной вездесущности. Первым человеком, которого он встретил на своем пути, была женщина – и женщина привлекательная. Лямзин, впрочем, давно перестал обращать внимание на женщин – тем более на молодых и привлекательных. В его положении это было бессмысленно. Но и ему показалось, что эта женщина – просто мечта любого мужчины. Но самым потрясающим было то, что она, улыбаясь, заговорила с ним.

* * *

– Которая?