Доноры за доллары

Я набрал номер кафедры криминалистики, где работала Марина. Там мне сказали, что ее сейчас нет – она больна. Подумав еще минут пять, я позвонил Марине домой. Длинные гудки были мучительно долгими, затем наконец что-то затрещало, и я услышал голос Марины – немного сонный и осипший, но по-прежнему родной:

– Да?

– Здравствуй, Марина, – сказал я, с усилием заставляя свой голос не дрожать.

– Здравствуй, – спокойно сказала она, прокашлявшись. И замолчала, предоставляя мне право объяснять причину своего звонка.

– Марина, мне сказали, что ты больна. Вот звоню узнать, как ты себя чувствуешь.

– Спасибо, конечно. Но я не считаю себя достаточно состоятельной, чтобы воспользоваться услугами вашей клиники. Меня лечит мой участковый врач, и я им довольна.

Ну, так я и знал. Опять – сарказм, опять – металл в голосе.

– Да, я понимаю. Только я ж не поэтому звоню. Просто по-человечески узнать, как твои дела. Давно же не виделись.

– Да, давненько, – согласилась Марина.

Слышно было, что ей не очень хочется со мной разговаривать. Зато мне хочется.

– Марина, я вижу, что как мужчина и любовник я тебе больше не интересен. Я на другое и не рассчитывал. Могу я узнать: как друга ты меня воспринимать способна?

– А что?

– Понимаешь, мне нужна твоя помощь и поддержка. Мне не до шуток – с моим приятелем случилась беда. И узнать, насколько эта беда серьезна, можешь помочь мне только ты. И не думай, что я тебя просто использую. Я скучал... – Я постарался выпалить это все как можно быстрее. Если бы она меня перебила, я бы окончательно растерялся.

Она помолчала немного, а потом спросила:

– И что за проблема?

ГЛАВА 23

– Вам не кажется, что ваша манера перебиваться кусками на рабочем месте сделает вас пациентом нашей клиники, а гастроскопия – процедура не из приятных, – улыбаясь, она показывала на бутерброд, который Лямзин рассеянно жевал на ходу.

Степан Алексеевич покраснел от смущения. Ему было стыдно, что кто-то из подчиненных застал его за столь прозаичным занятием. Но еще более неудобно было от того, что он не узнал собственную медсестру, с которой сталкивался чуть ли не каждый день.

– Людмила Степанова, если не ошибаюсь? – спросил он, проглатывая последние куски. – Что-то с вами сегодня не так – я вас даже не узнал.

Она расхохоталась, запрокинув голову, и певуче произнесла:

– Ну, что вы, Степан Алексеевич! Это, наверное, от предчувствия весны – кровь бушует. – Она игриво посмотрела на него.

Лямзин уже забыл, когда ему в последний раз строили глазки. Он и не знал, что это так приятно. Она продолжала, подходя поближе и беря его под руку:

– А потому, Степан Алексеевич, я возьму на себя смелость позаботиться о вашем самочувствии. Теперь вашим питанием буду заниматься я. Думаю, коллектив не будет против. – Она повела его вдоль по коридору, и Лямзин с волнением чувствовал, как его локоть прикасается к ее мягкой груди.

«Ого! – подумал он. – Кажется, мне везет».

Он был буквально заворожен ее легкомысленной трепотней и млел от того, что их видят все. Наконец коридор кончился. У поворота Людмила остановилась, повернулась к нему лицом, подошла близко-близко и прошептала:

– Ну, мне пора работать. А вы, Степан Алексеевич, пока подумайте, где мы с вами будем сегодня обедать. Хорошо?

Она сладко улыбнулась, повернулась на каблучках и танцующей походкой пошла по коридору, повиливая своим круглым задом.

Лямзин проводил ее жадным взглядом и почувствовал, что ему не избежать крупных расходов. Он поспешил в свой кабинет, по дороге придумывая, где бы ему занять денег.

Люда между тем завернула за угол, где ее ждал Головлев.

– Я все видел, – уверил он ее. – Ты – просто супер! У нас все получится, несомненно. Старикашка на седьмом небе от счастья, что на его задрипанную личность кинула глаз такая фемина. Как?

– Этап первый, – улыбаясь, отозвалась Людмила. – Совместный обед в непринужденной дружественной обстановке.

– Неделя – и он наш!

– Ну, ты и наивный! – Она приблизила свои губы к его уху: – Все случится гораздо быстрее, – и укусила за мочку.

* * *

Молодец, Ладыгин, правильную политику выбрал. Чувство профессионального долга у Марины достаточно сильно развито.

– Марина, дело в том, что я звоню с работы и нет никакой гарантии, что меня никто не подслушивает. Мне хотелось бы встретиться с тобой лично – ты не возражаешь? – Я думал, что мое сердцебиение в этот момент слышно и на том конце провода.

– Что ж, – насмешливо сказала Марина. – Если это действительно необходимо, давай встретимся.

– Естественно – у тебя дома, – окончательно обнаглел я. – Ты ведь простужена. За одно и проконтролирую, как тебя лечит твой хваленый участковый врач.

Марина промолчала.

– Я зайду к тебе сегодня, после работы. Дело не терпит отлагательств. Ты не возражаешь?

– Нет. Не возражаю.

– Тогда – до вечера. Заваривай чай.