Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова

Формула всеобщего доносительства в новых условиях также не годна: доносить должны те, кому положено, и на тех, на кого сейчас необходимо. Само слово "доносить" звучит для русского уха неприятно, поэтому с шестидесятых годов газеты стали призывать трудящихся "сигнализировать". Система вербовки стала секретной, героев держат на учете без рекламы, но за реальные вознаграждения. Аппарат слежки вырос в несколько раз и усовершенствован с использованием западной компьютерной техники. К тому же технический прогресс сделал донос дистанционным и, кстати, менее обременительным для совести осведомителя.

В глазах все большего числа граждан старомодный стукач энтузиаст превращается в антигероя. В компании про незнакомого человека осторожно спрашивают, не Павлик ли он Морозов. Трудно найти среди уважаемых авторов того, кто взялся бы теперь восхвалять подвиги доносчика 001.

Так, может быть, проститься с мифом, реабилитировать жертвы морозовских процессов и назвать реальных убийц? И, вообще, может, больше не надо ни новой, ни классовой морали, вернемся к обыкновенной, то есть человеческой?

Ан нет! Один ответственный партийный работник объяснил нам, что разрушать представление о героях - это тяжелое нравственное потрясение, и делать это трудно. Сейчас многие знаменитости воруют и спиваются. Поэтому имена живых героев присваивать учреждениям запрещено. А старые герои проверены. Павлик немного устарел, заключил этот партийный работник, но еще пригодится.

Власти в стране волнует применительно к истории практическое соображение: обвиняя своих предшественников, доказать, что они, новые руководители, лучше. Уходит поколение функционеров, сверстников Морозова, коим за семьдесят, те ровесники Октября, которые, обладая качествами Павлика, долго занимали ключевые позиции в партии. Все, чем они владели, а владели они всем, было достигнуто благодаря морали Морозова. Казалось, герой умрет вместе с ними. Но нынешнее поколение лидеров пробиралось к власти тем же способом, ибо другого, открытого, демократического не было. Невозможно представить себе, что человек вошел в правящую верхушку без кооперации с органами. Даже если завтра власти откажутся от Павлика Морозова, послезавтра они заменят его другим мифом. Эпохи и лидеры меняются, а призывы доносить живут, покуда живет тоталитарная система. Случайно ли это?

Во всех утопических моделях государства осведомителям отводилась важная роль в охране модели от посягательств ее разрушить. Но вот утопическая схема реализована, а нет ни обещанной свободы, ни благоденствия.

Наступает второй этап - всеобщее разочарование и недовольство. Для власти, узаконившей насилие, процедура подавления технически не сложна, однако имеет, так сказать, демографическое ограничение. Можно покончить с ненравящимися этническими группами, можно уничтожить половину населения, но нельзя умертвить весь народ, ибо тогда некем будет управлять. К тому же перманентная гражданская война ведет к голоду и экономическому развалу. Постепенно всеобщее подавление недовольства сменяется выборочным. И органам подавления нужна обратная связь, чтобы узнать, что именно осталось неподавленным.

Социальное положение осведомителя неустойчиво: из страха или по природной склонности он клюнул на наживку, но в ней оказался крючок. Доноситель строит свое счастье на чужих бедах. Он пытается быть еще более преданным своим нанимателям, но для них он все равно не свой. Вернуться к покою доноситель не может: этого не допустят наниматели. Юридический статус осведомителя тоже не ясен. В органах принуждения он значится под кличками, подачки за труд получает подпольно, профсоюза стукачей, защищающего его интересы, пока не создано. Как правило, он вынужден выполнять иную работу для прикрытия своей деятельности: быть дворником или поэтом.

В демократическом государстве аппарат осведомителей крайне ограничен и используется для выявления нелегальных акций, например террора. В тотальном - для слежки за любыми действиями индивида, ибо легальность тех или иных действий здесь либо отсутствует вообще, либо временна. Неофициальная духовная жизнь, подпольная экономика и другие проявления естественной жизни населения побуждают власть постоянно расширять сеть осведомителей. Растущий аппарат управления страной, военное ведомство и сама госбезопасность буквально начиняются осведомителями. В отличие от репрессий, охват тут теоретически может достигнуть ста процентов. Финал - все в стране следят друг за другом.

Всеобщее доносительство загоняет оставшихся в индивидуальную скорлупу. Общество как совокупность мыслящих людей в 30-е годы перестало существовать, стало порошком, люди превратились в тени - это был единственный путь выжить. Не потому ли, достигнув апогея, многолетняя кампания "героизации" доносчиков в конце 30-х годов утихла. Власти охватили, завербовали, стали получать информации больше, чем могли переварить. Они почти приблизились к теоретическому идеалу.