Доносчики в истории России и СССР

На отставного флотского капитан-поручика Александра Артемьевича Возницына донос в отступничестве от православия учинила его супруга Елена Ивановна (урожденная Дашкова). Александр Возницин в 1717 году окончил морскую академию, служил на флоте и по решению Правительствующего сената от 2 октября 1735 года был «от дел отставлен и отпущен в дом во все». Он был довольно зажиточным помещиком: от покойных родителей ему достались имения под Москвой с 370 четями пашни и 962 душами крестьян. Возницын, однако, заниматься хозяйством не пожелал и не возражал, когда Матрена Синявина, сославшись на безумие сводного брата «по силе указа 1723 года, до освидетельствования дураков касающегося», взяла под опеку все его недвижимое имущество, исключая село Непейцино Коломенского уезда с 30 крепостными душами, полученное им в приданое после женитьбы. Этим Александр вызвал негодование супруги, с которой они и без того жили в постоянной вражде. В 1733 году Александр даже вознамерился развестись с женой, о чем подал прошение и ждал решения Духовной консистории.

В историческом романе Леонтия Раковского «Изумленный капитан» (1936 г.) о Возницыне говорится: «Он на всех языках книги читает. С иноземцами любит беседовать. Бывало, в Астрахани перса ли, татарина ли в гавани встретит, — к себе позовет, расспрашивает: как они живут да какой у них Закон? Эти годы здесь, в Москве, жили — в Немецкую слободу часто ездили. К нам, в московский дом, жидовин один со Старой Басманной часто хаживал. Целый вечер, бывало, с Александром Артемьевичем говорят». Этим жидовином был Борух Лейбов. По рассказам крепостного человека Возницына Александра Константинова, в июле 1736 года барин наказал ему отправиться в Немецкую слободу, сыскать там «ученого жида» и уговорить его к нему в гости пожаловать, что он, Константинов, в точности и исполнил. Историки уверяют, что Лейбов чуть ли не силой заставил Возницына принять иудаизм, а тот, «не отличавшийся ни умом, ни образованием», поддался его уговорам. Однако есть все основания полагать, что Возницын принял иудейскую веру не «по коварственным наговорам жида Боруха Лейбова», как об этом будут писать в официальных документах, а по собственному разумению. При этом он ясно понимал, как будет воспринят этот его шаг окружающими, и по возможности пытался себя обезопасить. Так, направляясь в декабре 1736 года в Польшу «к лучшему познанию Жидовского закона», он объявил домочадцам, что едет к тамошнему искусному лекарю, дабы тот излечил его от недугов.

Из материалов дела следует, что, оказавшись в польском местечке Дубровна, Возницын поселился в доме сына Боруха. Он настоятельно просил Боруха о своем переходе в иудаизм и желал совершить обрезание, о чем «согнув руки свои, присягал». Лейбов, вняв его просьбам, призвал «жидов трех человек», среди коих находился и моэль, «который от Рабинов, то есть Жидовских судей благословен на обрезание рождающихся… младенцев». После сего была совершена бритмила (обрезание), и Возницын, вступивший в союз с праотцом Авраамом, на радостях пожаловал моэля 10 рублями. И «все означенные Жиды с оным Борухом и сыном его по Жидовскому обряду обедали, а он, Возницын, от обрезания изнемог и лежал в постели своей». При этом «Жидовские шабасы (соблюдал) и богохульные противные о Христе Господе Боге слова… он, Возницын, произносил».