Донская армия в борьбе с большевиками

Когда в Новочеркасск стали прибывать станичные дружины, кстати сказать значительно поредевшие по пути, часть их была помещена в Кадетском корпусе, в Военном училище и других учебных заведениях, но главная масса была помещена по частным квартирам. Те, кто попали в корпус или училище, жили как кадеты и юнкера и так же питались, то есть так, как не всегда питались дома. Большевистские агитаторы использовали это для пропаганды, говоря, что не напрасно за ними так ухаживают, дружинники им поверили, что «тут не все чисто», и постепенно стали «возворачиваться» домой. Те, что попали в другие учебные заведения, довольствие должны были получать через начальника снабжения, где всякие мелкие чиновники, не сочувствовавшие борьбе с большевиками, всячески тормозили дело питания. В обстановке того времени бороться с этим было трудно, и эти дружинники также под влиянием большевистской пропаганды стали возвращаться в свои станицы. Те же, кто оказались размещенными по частным квартирам, оказались не в лучшем положении. Если призывы атаманов Назарова и Попова всколыхнули станичных казаков старших возрастов, то они не коснулись многих городских обывателей, которые думали лишь о своем личном благополучии, предоставляя другим подставлять свою грудь под пули большевикам, так же как кормиться и одеваться за свой счет. Зажиточный городской элемент мог и был обязан поддержать подъем «серой» казачьей массы, но эта масса не только не встретила сочувствия, но подчас чувствовала и вражду за принудительный постой на квартирах и особенно за пользование кухнями. Предоставленные сами себе дружинники эти подверглись усиленной большевистской пропаганде, стали постепенно «остывать» и распыляться.

Кроме всего этого, при всем желании, особенно в условиях того времени, за два-три дня из необученной массы нельзя было «сколотить» хотя бы относительно боеспособную часть, а посылать людей просто на «убой» атаман Назаров и генерал Попов не могли себе позволить. В результате атаман Назаров не смог выполнить требований Добровольческой армии оказать ей помощь людьми. Об этом хорошо знали и в штабе Добровольческой армии, так как уже 5 февраля там снова был решен вопрос об оставлении Ростова. Атаман Назаров, узнав об этом случайно, поехал в Ростов 7 февраля и сообщил, что всенародного ополчения не получилось, что он больше того, что уже дал, ничего дать не может и поэтому благодарит Добровольческую армию за все ею сделанное и больше задерживать ее не может.

В ночь на 9 февраля Добровольческая армия покинула Ростов, а 10-го закончила переправу через Дон, уводя с собой и донские партизанские отряды, бывшие на Ростовском фронте. Новочеркасск со стороны Ростова оказался неприкрытым. Походный атаман генерал Попов перебросил в станицу Аксайскую 2-ю сотню Новочеркасской дружины, вторую часть Чернецовского отряда под командой ротмистра Курочкина и просил генерала Корнилова задержать в Аксайской отряд полковника Краснянского.

Возвращаюсь немного назад. 31 января генерал Назаров сдавал штаб Походного атамана генералу Попову. Офицеры штаба, так же как и офицеры войскового штаба, были собраны в одной из комнат штаба Походного атамана. Атаман Назаров довольно пространно обрисовал картину общего положения, затем закончил словами: «Все вы знаете П.Х., прошу выслушать и его».

Генерал Попов сказал почти дословно: «Вы меня знаете, знаю и я вас всех за отдельными исключениями. Но не все офицеры как Войскового, так и штаба Походного атамана присутствуют здесь. Это плохая примета. Значит – не все сочувствуют делу борьбы с большевиками и, вероятно, собираются от нее уклониться. Предупреждаю, что борьба будет продолжаться до полной победы над большевиками и никаких компромиссов. Сил у нас немного, но тот, кто сражается на фронте, имеет сильный дух и непреклонную волю к борьбе до победы. Этим мы и победим. Красная гвардия сильна числом своих людей и вооружением, но слаба духом. Красное командование старается привлечь на свою сторону казаков. Если ему удастся это сделать, хотя бы временно – это будет казачьей трагедией. Чтобы не устраивать бойни между казаками, быть может, нам придется на какое-то время покинуть Новочеркасск. Но этим борьба не будет закончена. Мы уйдем в степи и там переждем исцеления казаков от нейтралитета. Придет весна, казак поймет, где правда и право, и встанет на их защиту». Дальше призывал не терять веру в то, что казаки не потерпят советского рабства, и «мы, офицеры, должны помочь им скорее разобраться в сущности большевизма».

П.Х. уже тогда допускал возможности оставления Новочеркасска, все свои планы строил на выздоровлении казаков от «нейтралитета» и уже тогда думал о Задонских степях как о временном пристанище для тех, кто не желал признавать советской власти и готов был бороться до конца.