Донжуанский список Пушкина

Л.Гроссман высказал мнение, что «утаенной любовью» Пушкина была Софья Потоцкая (Киселева)⁴. Однако во второй части Дон-Жуанского списка есть имя Софья. Ею вполне может быть и Софья Потоцкая. Правда, о ней Пушкин писал Вяземскому (ноябрь 1823 г.) как о «похотливой Минерве», что значительно снижает образ «утаенной» любви: «Вот тебе, милый и почтенный Асмодей, последняя моя поэма… Если эти бессвязные отрывки покажутся тебе достойными тиснения, то напечатай… Еще просьба: припиши к «Бахчисараю» предисловие или послесловие, если не ради меня, то ради твоей похотливой Минервы, Софьи Киселевой»⁵. Заметим, не просто «похотливой», не «моей», а «твоей похотливой Минервы». Вряд ли после этих строк Пушкин мог сохранить возвышенные чувства к ней на протяжении почти всей своей жизни.

Видимо, незачем было скрывать под NN и имя Екатерины Орловой. Едва ли увлечение ею было сильным, тем более благоговейным. На это наталкивают строки из пушкинского письма тому же Вяземскому: «Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова»⁶. Властность и честолюбие, определяющие в драме «Борис Годунов» характер Марины Мнишек, поэт отмечает в Екатерине Орловой. Хотя он и восхищался Екатериной, однако вышеназванные черты никогда не привлекали поэта, не внушали особой любви к женщине. По воспоминаниям тонко чувствующей людей Анны Петровны Керн, Пушкина очаровывало в женщинах остроумие, блеск и внешняя красота⁷.

М.О.Гершензон утверждал, что объектом загадочной любви Пушкина является Мария Аркадьевна Голицына, внучка знаменитого полководца Александра Суворова⁸. Причем основанием для такого вывода служат совершенно невинные строки пушкинского письма брату от 27 марта 1825 года, когда поэт решил издать свои стихи: «Тиснуть еще стихи К.Голицыной-Суворовой; возьми их от нее». Однако до сих пор неизвестно, какие же стихи были взяты у княгини⁹.

Исследователи называют предметом «утаенной любви» и Марию Раевскую (в замужестве Волконскую).

П.Е.Щеголев пишет, что «утаенной» любовью поэта была именно Мария Николаевна Раевская-Волконская. Исследователь нашел в черновике посвящения к поэме «Полтава» знаменательные строки, и это решило для него проблему: «Что ты единая святыня / Что без тебя мир / Сибири хладная пустыня»¹⁰.

Иными словами, «географическое» указание на Сибирь для П.Е.Щеголева явилось единственным «доказательством» тайной любви поэта к Марии Раевской. Психологически же можно прибегнуть к такого рода сравнению тогда, когда хочется подчеркнуть свою обреченность на одиночество, на потерю интереса к миру, как это сделал, скажем, Наполеон, обращаясь к Жозефине со словами любви: «Весь мир без тебя – пустыня».

В последнее время наибольшее предпочтение вновь отдается Е.А.Карамзиной. На чем же строятся предположения о том, что именно жена великого историка была объектом загадочной любви Пушкина?

М.А.Несмеянова в недавно изданной книге «Кто Вы, “утаенная любовь” Пушкина?», обращаясь к «Элегии» Пушкина 1816 года – «Счастлив, кто в страсти сам себе / Без ужаса признаться смеет», считает, что Пушкин, говоря здесь о страсти к Екатерине Андреевне Карамзиной, испытывает при этом ужас от осознания того, к кому обращено его чувство.

Но я, любовью позабыт,
Моей любви забуду ль слезы!
К Е.А.Карамзиной, по мнению Несмеяновой, относятся и строки «Посвящения» к «Полтаве»:
Твоя печальная пустыня,
Последний звук твоих речей
Одно сокровище, святыня,
Одна любовь души моей. 11

Основанием для этого утверждения являются следующие печальные обстоятельства: за два года до написания этих строк Карамзина потеряла мужа и оттого ощущала себя очень одинокой и старой. Строка же «Последний звук твоих речей», якобы, возникла потому, что Пушкин незадолго до создания «Посвящения» к «Полтаве» побывал в Царском Селе, посетил лицей, навестил и Екатерину Андреевну¹².

Но, на наш взгляд, это событие в жизни Пушкина можно истолковать и иначе: в Царском Селе всколыхнулись воспоминания о юности, заговорила память сердца, чувства к женщине, перед которой поэт преклонялся, обожествляя ее.

Напомним, что не только Карамзина жила в Царском Селе в пору ранней юности Пушкина. В 1816 году там находилась все лето и императрица Елизавета Алексеевна. И если любовь к Карамзиной не была секретом и имя Катерина II не случайно стоит после имени Катерина I (Бакунина), то есть мы под ним определенно подразумеваем Е.А.Карамзину, то сразу же вслед за этим именем идет загадочная NN. Это таинственное имя находится между именами Е.А.Карамзиной, жившей тогда в Царском Селе, и Кн. Авдотией – Евдокией Ивановной Голицыной, жившей в Петербурге.

Так кто же эта женщина? Она должна была находиться либо в Царском Селе, либо в Петербурге. Елизавета Алексеевна вполне могла быть ею.