Допельдон, или О чем думает мужчина?

Слышу далекий и резкий голос сына: «Па, перезвони мне!» И тут же отключается. Вот они, дети двадцать первого века! Никакого уважения. Ни тебе — здрасьте, ни тебе — до свидания. Одна сплошная — экономия. И в груди вместо радости общения с сыном у меня поднимается волна раздражения. Ну какая ему разница? Ведь все равно за разговор плачу я.

Пока набирается номер, осматриваюсь, чтобы увидеть тех подонков, которые обломали нам весь кайф. Но если они есть, то спрятались где-то в кустах. Отсюда мне видно только красный огонек сигареты в салоне машины. Марина закурила. Успокаивается.

А вокруг никого! Хоть ты тресни! Ну ни одной души!

Только небо, река и ласточки. Летают где-то рядом и надрывно кричат. Гоняются за кем-то на линии берега…

Наконец, мой телефонный сигнал проталкивается через тысячи километров и раскрывает окно, скорее форточку, к моему сыну. Я снова слышу его голос.

— Привет, пап!

— Привет, сын! Почему вы мне так долго не звонили?

Странно! Сколько раз я представлял себе этот разговор с ним, а тут вместо того, чтобы сказать о самом главном, о том, как я соскучился по нему, я спрашиваю у него такие глупости. И так ведь понятно. Не было денег. Но…

— Ну, па! Чё звонить-то! У нас все хорошо! Вот только что вернулись с экскурсии! Ездили в Одессу! На самом деле мне некогда, па! Давай, пока!

— Подожди, подожди! — ору я в трубку. — Что значит пока?

— Ну, хочешь вот с мамой поговорить.

— Давай.

Я не знаю, почему отхожу от машины, это происходит инстинктивно. Неосознанно. Просто делаю несколько шагов, как будто хочу посмотреть, а не спрятался кто-то за линией обрыва — и в этот момент слышу голос Ольги.

— Алло! Привет!

Такой далекий и близкий. Голос моей первой женщины, моей жены и матери моего ребенка.

— Привет! — выдавливаю я из себя и чувствую, как у меня пересыхает горло. — Как ты там?

— Нормально, — звенит ее голос из трубки. — Надоело все только до чертиков. Домой охота.

— Приезжайте скорей, — говорю снова в трубку глупость. — Я так по вам соскучился!

Глупость, естественно, это из-за того, что они не могли сейчас вот так прямо приехать. У них билеты были взяты на 28 августа. Так что увидеть я их смог бы только не раньше 29-го. А это через неделю. И я это, естественно, знал.

А вот насчет того, что я соскучился, это было не глупость. Скука и тоска родились внутри меня вдруг, ни откуда, вместо возмущения по поводу безобразного поведения сына и… вместе с «допельдоном!» Мне даже показалось, что это слово было только что произнесено в трубке.

Я переспрашиваю.

— Что? Что ты только что сказала?

— Ничего, — говорит она чуть приглушенным голосом, — Я тоже по тебе очень соскучилась! Очень! Очень!

Я чувствую, как будто кто-то грубо сжимает мою грудь. Как так можно? Ну как? Почему она говорит мне это, когда находится за тысячи километров от меня, и никогда, когда я бываю с ней рядом.

В одно мгновение внутри меня проносится целая гамма чувств. И для того, чтобы разобраться в них, мне нужен ни один тихий вечер. Мне это понятно как ясный день, поэтому перевожу разговор на более приземленные темы.

— Я приеду вас встречать! Как обычно!

Ольга смеется.

— Только без фанатизма, пожалуйста!

— Ну, как всегда, — отвечаю я шутя. — Цветы, духовой оркестр, клоуны.

Ольга знает, что я могу такое устроить, поэтому воспринимает все очень серьезно. Надувает губу.

— Тогда я не приеду!

— Нет уж, лучше приезжайте! Ограничусь цветами!

— Ну хорошо. Тогда пока!

— Пока! Держите телефон рядом, я Вам еще позвоню.

— Только не сегодня. Ладно. Мы так устали.

— Хорошо. Пока.

— Пока.

Форточка закрывается, обрывая детский смех на заднем фоне. Остаются только ласточки и сигаретный огонек внутри машины. Где я? Что со мной? Мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя. Так по кому я соскучился? По сыну? По жене? Или по ним обоим? А как же Марина?

Допельдон? Слышал ли я его в трубке? Может, это кто-то вклинился в наш разговор. И сказал это слово нам обоим? Я знаю, такое бывает.

Сажусь в машину. В салоне работает радио. Значит, Марина не слышала моего разговора. На душе сразу становится легче. Почему так? Не важно. Так проще. Не надо ничего объяснять.

Но она и не требует никаких объяснений, просто спрашивает:

— Поговорил?

— Да. Все нормально.

— А с женой?

Блин! Ну почему Марина это спросила? Нет, теперь ясно, что она не слышала разговора, но зачем это спросила? Мучительно соображаю, что же сказать. Правду или соврать?! И решаю соврать.

— Нет, — рисуют мои губы. — Ее не было рядом.

«Хорошо, что сейчас темно и не видно моих глаз!»

Огонек разгорается. Марина затягивается и выпускает изо рта сигаретный дым.

— Странно, а что же ты не позвал жену?

— Не хотел.

Снова огонек разгорается, и пепел падает Марине на платье. Она ругается и начинает отряхаться, а я пользуюсь моментом и увожу разговор в сторону.

— Ты слышала стук пальцев по стеклу?

— Какой стук? — вздрагивает Марина.

— Ну перед тем, как зазвонил телефон, кто-то постучал в стекло.

Марина смотрит на меня. Я не вижу ее выражения лица, только контур.

— Что за ерунду ты несешь? Какой стук? Я ничего не слышала!

— Странно. Значит, мне показалось!