Допельгангер. Афганец

Он построил его не один, но принимал в строительстве непосредственное участие. Место искал с вертолета, далеко в самой глуши на небольшом холме, у самого края прозрачного озера, он срубил дом и однажды отвез ее туда. И там сказал, что готов остаться в этой глуши навсегда, если она этого пожелает. А она засмеялась и пожелала купаться.

Не богатство и не деловая хватка когда-то понравились ей в Захарове. Ее подкупила его способность таять в ее присутствии, становиться слабым и беззащитным. Неподдельно, не картинно, а искреннее. Не сваливать трудности и невзгоды на нее, а просто не думать ни о чем в ее присутствии. Однако то, что когда-то привлекло, со временем стало пугать. Он слишком часто с готовностью откликался на ее капризы и желания, а для делового человека это опасная привычка, кто-нибудь, когда-нибудь этим может воспользоваться. Она не знала, где и как это может быть использовано, но так не должно быть. Она делала его слабым. А быть слабым непозволительная роскошь. Двойственное чувство иногда было в ней. Хотелось быть рядом, и беречь его и в то же время понимала, что именно в эти минуты, он и оказывается, особенно беззащитен.

Она вновь глянула на него. Губы ее тронула тонкая ухмылка. Не будь он известным бизнесменом и не подойди к ней после конкурса красоты, да она сама бы, встретив его на улице, могла подойти и познакомиться. Высокий, статный, копна густых волос. Что-то цыганское, лихое и в профиле и во взгляде. Мечта любой девушки…

Он повернулся, поймал ее взгляд. Оба улыбнулись и смущенно отвернулись к дороге, где из-за поворота, на встречу выворачивал грузовик…

Возможно, водитель грузовика заснул, или что-то его отвлекло… тяжелую машину кинуло влево, навстречу белому БМВ. Водитель иномарки попытался отрулить, но грузовик усилил угол, и уйти от столкновения не получилось, даже вывернутые до предела колеса БМВ уже не смогли исправить ситуацию. Удар пришелся точно в водительскую дверь белой, красивой машины. От удара ее буквально разорвало пополам. Остатками рваного и выкрученного железа держались вместе передняя и задняя части машины. А грузовик все не сбавлял скорость, он давил, вжимал, увлекал вбок, в кювет в сторону деревьев. Скрежет и крик слились в единый истошный, пугающий вой. Вдавленный в дерево БМВ полыхнул первыми языками пламени. Из кабины грузовика выпрыгнул шофер, осмотрелся по сторонам, подскочил к разгорающейся легковушке, заглянул через окна в салон. Мужчина и женщина были без сознания. Их сильно покалечило искореженным железом. Шофер грузовика уже собирался отвернуться и идти к дороге, как что-то остановило его. Он даже вздрогнул от неожиданности, когда увидел боковым зрением подпрыгивающий в разгоряченном воздухе силуэт.

Он обошел машину и увидел маленькую девочку. Она стояла неподвижно, как вкопанная, как призрак. Большие светлые глаза не моргали. Она уставилась на горящую машину своих родителей, стояла и смотрела, как два самых близких ей человека исчезают в огне. Шофер подошел к девочке, некоторое время стоял, глядя на ребенка, потом на горящую машину, опять на девочку, на миг отшатнулся, нервно огляделся, движения его сделались судорожно нервными, дыхание участилось. Ему стало трудно дышать. Он сделал шаг к девочке, еще раз повернул голову к дороге и в этот момент из-за поворота появился грузовик-лесовоз.

Едва справляясь со сбившимся дыханием, схватил девочку за руку, выпрямился.

Она вцепилась в его пальцы, он потащил ее к дороге. Не сводя глаз с приближающегося свидетеля, машинально сказал:

– Прости, мелкая, такие дела.

Глава 1

Три воспоминания

Очень интересная штука, человеческая память. Кто-то, когда-то сказал, что хорошо человек помнит то, к чему часто возвращается в своих мыслях. Самые важные события, мы помним не потому, что они важные, а потому, что часто к ним возвращаемся. Оцениваем, размышляем и даем им оценку, анализ. Мы сами их шлифуем и подкрашиваем. Незаметно для себя вносим изменения.

Парадокс в том, что в результате, то, что мы помним лучше всего, являет собой наиболее далекий от действительности вариант. Павел подумал об этой странной особенности человеческой памяти…

В жизни Павла, как и любого другого человека, были события, о которых он думал, которые вспоминал. Те самые события, к которым он возвращался в своей памяти. Это не было ностальгией или склонностью романтизировать куски своей жизни. К романтике он вообще не был склонен. Он это делал скорее по привычке. Он думал и оценивал произошедшее, это помогало яснее понять будущее.

Не исключено, что он кривил душой, воспринимая себя лишь как холодного аналитика. Ведь при воспоминании некоторых вещей, в его душе появлялось волнение. Не всегда сильное, но всегда появлялось.

Первое яркое воспоминание, было еще из детства. Если не считать воспоминаний рваных, касающихся самых ранних лет, то наиболее ярким, стало в его жизни то, как он первый раз подрался. Подрался по-настоящему, до крови, до боли в кулаках. И до того самого, важного, запомнившегося сильнее всего, ликования от своей победы.