Допеть до победы! Роль песни в советском обществе во время Второй мировой войны

О том, сколько английских и американских песен проникло в советские концерты, публикации и радиотрансляции, имеется меньше информации. Многие из тех, с кем автор беседовал, помнили песню времен Первой мировой войны «Долог путь до Типперэри», русский вариант песни «Кабачок» и «Песенку американских бомбардировщиков» («Бак пробит, хвост горит, но машина летит на честном слове и на одном крыле…»). Интервьюируемые говорили, что звучали и другие песни, но названий они не помнят. В 1943 году на пленуме, посвященном песне, Шнеерсон упомянул о том, что иностранные авторы написали несколько песен о борьбе с фашизмом: «Откройте второй фронт», «Ударим с Запада», а также «Караван», посвященный британо-советской дружбе. Известны американские песни «Когда кровавые снега России опять станут белыми» и «Они вернулись на свою Украйну». Представитель ВОКС утверждал, что у англичан очень мало военных песен, особенно хороших. У американцев, в отличие от англичан, есть сильная традиция в области военной песни, но современные песни слишком джазовые и потому не подходят для советского слушателя. Он отметил, что в СССР созданы лучшие военные песни – по этой причине они и завоевали такую популярность за границей. Этот аргумент может объяснить, почему ВОКС не стремился знакомить советских людей с западными песнями. Тем не менее некоторые из них все же прозвучали в России – их услышали и в армии, и в тылу. Неизвестно, кто переводил тексты. Но, скорее всего, основная часть контактов с зарубежной музыкой осуществлялась по неофициальным каналам. Когда армия продвигалась на запад, советские военнослужащие встречались с местными жителями, слушали радио и пластинки. Визиты иностранных делегаций в связи с ленд-лизом и Северным конвоем, встречи на советско-американской базе под Полтавой в 1944 году не могли не сопровождаться общением, неформальными концертами, обменом сувенирами в виде пластинок или музыкальных сборников. Чтобы лучше понять, какое значение имела советская музыка за рубежом, а зарубежная – в СССР, требуется дополнительное исследование.

Выводы

Ряд организаций, непосредственно связанных с песней и ее распространением, не обязательно занимался определением политики. Одни находились в подчинении у КДИ или Рабис. Другие подчинялись государственным или партийным органам и действовали на основе директив, спускаемых соответствующими комитетами Совнаркома, ВКП(б) или Главного политического управления. К числу таких организаций относились редакции газет и журналов, издательства, выпускавшие сборники песен и монографии о музыке, радиовещательные и звукозаписывающие студии. Независимо от места, занимаемого в иерархии, все эти институции внесли значительный вклад в распространение песен, в понимание роли песни в обществе и в достижение победы. Эти организации будут рассмотрены в главе 4.

Что касается тех организаций, которые вырабатывали руководящие принципы и определяли политику в области создания, распространения и исполнения песен, то они находились в сложных взаимоотношениях между собой, часто дублировали друг друга и, возможно, вносили в процесс больше путаницы, чем ясности. Бюрократические процедуры были крайне непрозрачными, и, по крайней мере из документов, изученных в рамках данного исследования, трудно уловить, кому принадлежала безусловная власть. Невозможно понять, какая организация несла полную ответственность за выполнение задачи, поскольку идентичные задачи одновременно ставились перед несколькими организациями. Избежать коллапса неуправляемости, видимо, помогали два фактора. Первый фактор лучше всего сформулирован Заком в беседе с автором 22 февраля 1995 года и заключается в том, что любое учреждение контролировала Коммунистическая партия независимо от того, что значилось в документах. Как отметил Зак, каждый человек четко знал, перед кем он несет ответственность и чьи приказы должен выполнять. Таким образом, наряду со сложной бюрократической системой, воплощенной в многочисленных письмах, циркулярах и протоколах, существовала параллельная система руководства, которая исключала всякую двусмысленность, но не оставила письменных следов. Эту систему приводили в движение телефонные звонки, персональные вызовы в кабинет и, вероятно, страх за себя и свою семью. Учитывая сугубо устный характер этой параллельной системы коммуникации, очень трудно установить соотношение между официальной и неофициальной составляющей во взаимодействии между индивидами и организациями. Хотя, конечно, подобная двойственность руководства не была новинкой, характерной только для военного времени.