Допетровская Русь. Исторические портреты.

А. Н. Радищева считают первым революционным идеологом России. «Бунтовщик хуже Пугачева», — характеризовала его Екатерина II, прочитав «Путешествие из Петербурга в Москву». Но описания казней периода опричнины были не меньшей опасностью для идеологии монархизма. Они не могли не запечатлеться в памяти всех читателей Карамзина, и не одного поколения. И хотя Н. М. Карамзин и восклицал в своём труде: «...Иоанн, столь славный добром и злом в нашей истории...», сочетание слов «добрый царь» было привычно для русского человека, а слово «зло» в качестве характеристики не употреблялось рядом со словами «русский монарх», «русский царь», по крайней мере, для широкого круга читателей. И теперь это впечатляло, запоминалось. Карамзинский образ тирана стал привычным для характеристики Ивана IV.

В 1862 г. на территории Новгородского кремля был сооружён грандиозный памятник (высотой 16, диаметром 9 метров) «Тысячелетие России» группой скульпторов под руководством М, О. Микешина — победителя конкурса проектов этого памятника, объявленного правительством. По замыслу автора памятник состоит из трёх частей. Верхняя символизирует православную веру как основу российского самодержавия. Средняя персонифицирует историю в образах государственных деятелей от Рюрика до Петра I (6 архитектурных групп). Нижняя — двадцатисемиметровый горельеф (129 фигур) с изображением правителей России, представителей Церкви, национальных героев, деятелей культуры и т. д. времени от образования государства до первой половины XIX в. Многие персонажи даны с большим портретным сходством, а некоторые даже дважды — ив скульптуре, и в горельефе: Иван III и Пётр I. Но нет среди них Ивана IV.

Список персонажей памятника утверждал сам царь Александр II. И не забыты им были ни Я. Ф- Долгорукий — сподвижник Петра I, ни композитор Д. С. Бортнянский, ни архитектор А. Ф. Кокоринов, ни украинский гетман Богдан Хмельницкий, ни многие другие знаменитости, но не столь знаковые исторические личности, не столь масштабные, как Иван IV. Можно предположить, что, устанавливая памятник в Великом Новгороде, не хотели увековечивать имя царя, совершившего погром в этом городе, не забытый новгородцами и через века. При Иване III были, возможно, не менее трагические события при переселении на новое место жительства семей тех новгородцев, кто противился присоединению «вольного города» к Московии. Но Иван III и даже его идеологическая «оппозиционерка» Марфа Посадница, изображённая плачущей над вечевым колоколом, были представлены в списке «либерального» царя-освободителя. Был в нём также и покоритель Сибири казак Ермак, причём не только на горельефе, но и в скульптурном изображении окружения Ивана III. Фигура, поддерживающая шар-державу (символ освоения Сибири), может быть не кем иным, как Ермаком Тимофеевичем. Но это же было при Иване IV!

На горельефе также присутствует и киевский князь, воевода К. К. Острожский, много сделавший для образования и печатного дела (создал типографию). Он изображён у печатного станка. Но почему не Иван Фёдоров — хотя бы в качестве помощника князя? Ведь именно Фёдоров издал в 1580-1581 гг. в Остроге первую полную славянскую Библию (Острожскую Библию). А немного раньше — в 1554 г. — он вместе с Петром Мстиславцем в Москве опубликовал первую русскую датированную печатную книгу «Апостол» в условиях благожелательного отношения Ивана IV к печатному делу, способствовавшего православному образованию. Может, это и стало причиной умолчания о достоинствах Ивана Фёдорова? Решили лишний раз не упоминать об Иване IV?

И ещё одна из загадок памятника. Великий князь Московский Иван III и в скульптурной группе, и на горельефе представлен с царскими регалиями: на голове шапка Мономаха, в руках скипетр и держава. Но так мог выглядеть и Иван IV. А среди аллегорических изображений покорённых земель при Иване III представлена и Золотая Орда. При этом поистине великом князе Россия перестала платить дань татарам, что стало огромным достижением политики Ивана III, прилагавшего немалые усилия в борьбе за независимость страны, в собирании русских земель в единое государство. Но всё-таки взятие Казани, победа над сибирским ханом Ку-чумом, над Астраханским ханством произошли при Иване IV. Разве это не было известно историкам того периода? Конечно, было известно. Однако, очевидно, никакие доводы последующих после Н. М. Карамзина историков — о необходимости объективно оценивать деятельность первого русского царя — практически не имели успеха. Объективно оценивать, конечно, стремились, но образ тирана довлел над выводами самого положительного характера при характеристике роли Ивана IV как исторической личности.