Дополненная реальность. Новый пользователь

На момент явления Павлика батя к воспитательным порывам был не склонен, и выглядел не многим лучше младшего сына, разве что, в силу опыта и крепости желудка, не вонял блевотиной.

Так что получилось, что отец Пашку даже немного спас: попросил мать заткнуться уж, наконец, и переключил на себя её внимание.

Посчитав время благоприятным, Пашка сокрылся в комнате, не забыв даже прихватить с кухни графин кипячённой воды.

Материн ор лишил его последних остатков сил, голова раздулась и пыталась лопнуть в районе висков.

Стянув вонючую одежду, Пашка завалился лицом в подушку. И вырубился до очень глубокой ночи.

По каким-таким гуманистическим соображениям предки так его и не тронули, оставалось только догадываться. Когда он открыл глаза, не в силах больше держать под контролем переполненный мочевой пузырь, и опасливо прокрался в уборную, в коридоре слышался раскатистый отцовский храп, за окнами было темно, и свет в квартире не горел.

В ванной Пашка опёрся почему-то счёсанными ладонями на умывальник и уставился в свое зеленоватое лицо. Под глазами чернели глубокие провалы, сам взгляд стал тусклым и безысходным.

Разбудить предков очень не хотелось, но Пашка продолжал ощутимо вонять, и потому душ всё-таки принял, стараясь не делать напор воды сильным и вообще не шуметь. Облёванные вещи сунул в шифоньер и придавил дверцу. А то нашла бы мать в стиралки — и понеслась бы её воспитательная деятельность по новой. Лучше потом как-нибудь сам закинет, когда эта психованная на работу пойдёт.

Батя, выходит, даже и на мужскую солидарность временами способен.

Полный унылой безнадёги и горьких дум, Пашка хотел глянуть, что там в приложухе, и вдруг заметил, что ему… написала… Пионова! И даже не одно сообщение, а восемь!

08.26: «Ты как? До школы не дошёл, да?»

11.20: «Паш, ты проснулся там?»

13:44: «С тобой всё в порядке?»

14.01: «Паш, ты живой?»

14.27: «Паша, отзовись, пожалуйста. Я волнуюсь. Серёжа говорит, что они отвели тебя не домой, а к какому-то другу. Напиши хоть что-то! Ты вчера вообще не в себе был.»

16.02: «Паш?»

20.11: «Ау…»

22.07: «Блин, ну так не делают. Отзовись!»

23.12: «Ты не в сети весь день. Я места себе уже не нахожу. Позвони, когда зайдёшь, даже если будет поздно».

Пашка сел на постели и уставился на сообщения, прочитав их ещё раз по порядку, а потом и ещё один раз. Он глазам своим поверить не мог. Это что же получается, Пионова не то, что не заблокировала его после всего трэша, она переживает и хочет с ним общаться?

Может, обматерить просто решила на свежую голову? Но по тону сообщений было не похоже.

Часы показывали ноль-ноль сорок семь, и звонить Пашка не решился. Написал, что был в отрубе. Через минуту попросил прощения за вчерашнее. Потом настрочил целый абзац, и стёр, не отправляя.

Происходило то, чего с людьми происходить не может.

Воспалённый мозг Пашки сфокусировался на этой мысли и припомнил, что он, Пашка, намыливался во всемогущие боги. Точно, приложуха! А там что?

А там накопились овен, две свинки, два медведя, три «G» на боку, восемь перевёрнутых «игреков» и одиннадцать «П» с прорехой.

«Вы достигли 20-го уровня!»

Квест о дружбе с воровкой Островской висел не засчитанным. Пашка потёр макушку (голова гудела), ополовинил графин с водой и ещё раз перечитал сообщения Пионовой.

Она была не онлайн. Заходила последний раз в двадцать минут первого.

Люська, конечно, чудо в перьях! Если бы Пашку кто обрыгал, он бы такого не спустил, даже, наверное, и Толику. А он ведь при том не девка.

Видать, всё-таки приложуха на неё повлияла.

Только всё равно было непонятно, как после такого можно будет Люське в глаза смотреть.

Рассудив, что по утрам люди бывают к милосердию не склонны, Пашка приписал ещё, что хотел бы с ней поговорить на большой перемене и увидеться для этого за школой около трансформаторной будки. Тянуть до конца уроков опасно: можно в коридоре столкнуться, а тогда придётся при свидетелях.

Пашка решил на всякий случай биологию прогулять, чтобы и по пути её не встретить от греха подальше.

Но у матери на утро оказались свои соображения.

Пашка проснулся от нового ора.

— Вставай давай, ирод! Или ты намылился опять школу прогуливать⁈ Есть в тебе совесть вообще, дрянь ты такая⁈ Мать извёл! Пьянь подзаборная! У всех дети как дети, и только меня бог наградил! Опять со своим Толиком-раздолбаем набухался! Думаешь, взрослый⁈ Взрослым ты станешь, когда с нашей шеи слезешь! Сколько ты будешь нам с отцом кровь пить⁈ Вставай сейчас же!

Пашка зыркнул на мать недобро, но повиновался. Голова почти прошла, но от похмелья осталась слабость и опустошение.

Собираться пришлось под непрекращающиеся попрёки. Хорошо хоть отец раньше на работу уходил. А вот мать, похоже, решила ради сына припоздниться.

— Ты добром не кончишь, помяни моё слово! Ты в тюрьме окажешься или в канаве! Ты когда за ум возьмёшься, ирод⁈ Ты почему в пятницу в школе не был? Мне классная руководительница твоя звонила. Ты думаешь, тебе всё дозволено? Ты думаешь, на тебя не найдётся управы⁈ Ты…