«Охереть, два толчка в одной хате!» — думал Пашка, даже глаза немного тараща от переизбытка чувств. И решил тут же, что потом, став богом, он тоже обязательно заимеет богатые хоромы, и будет у него вообще в каждой спальне по своей отдельной ванной, вот как! Предков, если хорошо себя будут вести, поселит в квартирку не хуже, отдельно, само собой. А вот Серёге придётся ох как постараться, чтобы заиметь братову благосклонность. И если вдруг узнает Пашка, что родаки Серёге без спросу подкидывают деньжат за здорово живёшь, выпрет он их обратно в старую хату. Потому что сына-дарителя надо уважать и слушаться!
Телефон завибрировал. Дали «П» с прорехой, змею и запятую. Три крохотные иконки выстроились в ряд около часов. Удобное всё-таки обновление.
Пашка положил телефон на одну из двух стиралок (офигеть! Зачем две стиралки-то⁈), потом поглазел на странную фаянсовую херовину рядом с унитазом: типа умывальника или питьевого фонтанчика, только высотой с толчок. Почесал репу, но тут же занялся делом: полез в корзину для грязного белья.
Самым простым было свистнуть лифак тут, закрывшись на щеколду. На батарее около стиралки ничего не висело, к сожалению. А может, и хорошо: вдруг пионовская мамка запомнила, что сушить повесила. А грязное разве упомнишь?
Но в матерчатой квадратной корзине с крышкой лежали только футболка и мужские семейные труселя в сердечках.
— Блин, — выругался Пашка.
Рыться по шкафам в спальне не хотелось. Да и сложно это.
Не на что особо не рассчитывая, проверил стиралку — сначала одну, пустую, а потом вторую — и вдруг нашёл там сеточку на замке с целым набором кружевных лифчиков! Пахла сеточка лесной свежестью, хотя была сухая.
Оставалось только убедиться как-то, что это добро не самой Пионовой.
Пашка расстегнул молнию и уставился на чужое нижнее бельё. В штанах зашевелилось. Лифаки были как из порно-видео.
Пашка припомнил мимолётно виданые Люськины буфера. Охерительные и волнующие, но не гигантские. И выбрал из сеточки самый большой бюзик, прикинув, хотя и не без труда, что навряд ли он будет Пионовой впору, а у мамки её, вроде, сисяры немаленькие.
Запихнул в карман, потом достал, отмотал туалетной бумаги, замотал и спрятал снова. На всякий случай, ещё выпадет.
Вернулся на кухню и остолбенел.
Люська выключила свет, опустила жалюзи, задвинула тяжёлые плотные шторы и зажгла высокие спиральные свечи. А вместо чая на столе стояли два бокала вина и вазочка с конфетами «Рафаэлло».
Глава 19
Нежданчик!
Пашка сглотнул и залыбился до ушей.
Пионова выглядела многозначительной и загадочной.
Он вошёл и сел напротив. Или надо было не садиться?
Люся подвинула праздничный фужер на высокой ножке.
— За твоё выздоровление, — отсалютовала своим она.
Пашка хлебнул красную жидкость и поморщился: кислятина какая. И что бабы находят в этом вине?
Пионова смотрела выжидательно.
— А твои это… когда с работы приходят? — хрипло уточнил Пашка.
— Мама не работает, она к подруге уехала, вроде. А папа раньше десяти редко приезжает. Но они всё равно позвонят заранее, я сказала, что ты у меня в гостях.
Пашка вытаращил глаза. Девчонка заявила предкам, что у неё в гостях парень, и они будут заранее предупреждать о возвращении? Вместо того, чтобы сломя голову мчаться домой⁈
Пашкины, правда, тоже на Пионову отреагировали позитивно. Но так где Пионова, и где Пашка? К тому же он пацан. Что, не боятся совсем, что она, того… Или она уже того и предки об этом знают?
Да ну, это уже слишком.
И стало Пашке как-то муторно, даже стрёмно. Очень уж не хотелось из-за какой-то глупости своей Пионову потерять. В конце концов, шлюха с мойки осталась недовольной, так-то.
Хотя была Люся ну очень соблазнительной.
Он почувствовал, как завибрировал телефон.
— Может, музыку включим? — спросила Люся.
Был бы тут покойный Лавриков, уже высмеял бы нерешительного Пашку на все лады. Ну как ему ещё намекнуть, чтобы понял?
Но Пашка продолжал сидеть, вертя на столешнице бокал с вином и глядя в бок, чуть мимо Пионовой.
Она включила на телефоне что-то медленное на английском, потом перевела звук на колонку, которая вдруг ожила на стеклянной полке и засветилась разными цветами в такт мелодии.
Решившись, Пашка поставил бокал на стол и приблизился к Пионовой, которая зарделась.
Была она в этом прохладном полумраке дорогой киношной квартиры такая красивая, и такая манящая.
Пионова встала со стула и вдруг, опершись на его плечи, села на край стола. Кровь так и ударила Пашке в голову. Ну даёт!
Их губы соприкоснулись. Сначала неуверенно, а потом очень и очень жарко. Язык Люси проник в Пашкин рот. Мысли выветрились к чертям собачьим.
Он взялся за пионовские джинсы, но она не грубо и очень решительно убрала его руки, переместив себе на грудь. Сжав мягкие и упругие сиськи, Пашка чуть не застонал в голос. Хотел стащить топик, но Пионова не дала. Зато обхватила его вокруг пояса ногами и притянула к себе, прижав сдавленную штанами восставшую плоть.
Пашка ещё раз попытался снять с неё хотя бы часть совершенно лишней одежды, и снова столкнулся с сопротивлением.
Ну вот и кто этих баб разберёт⁈