Дополненная реальность. Продвинутый аккаунт

И тут во входную дверь, да не тамбура, а самой квартиры, вдруг с силой забарабанил, сопровождая это забористым пьяным матом, отец.

Глава 20 Нападение

— Лена!!! Ты совсем охерела⁈ Открывай щеколду, это и моя квартира тоже! Лена!!! Ты доиграешься, слышишь⁈ Ты, мать твою, так доиграешься, что костей не соберёшь! Лена!!!

Побледневшая, но решительная, другая мама подошла к двери, когда Пашка высунулся в коридор.

— Иди к своей новой женщине, Андрей! Не позорь себя и её! — крикнула другая мама.

— Всё! Покончено! — глухо долетало через дверь. — Слышишь⁈ Радуйся! Клуше этой сдвинутая её мамаша с нашествием тропических пауков в башке нужнее оказалась! Открывай, Лена! Всё, завязал я с той бабой, слышишь⁈ И с ней, и с пиздюком, и со старухой! Радуйся, мля!

У Пашки чуть ноги не подкосились. Бабулька Инина была мамкой Лебедевой, что ли⁈ Она свалила из Заречного и выдворила батю в итоге из дочкиной хаты⁈ Это что за жесть игруха творит⁈ Она, что ли, решила, что Пашка хочет отца обратно⁈

— Твою мать… — помертвевшими губами прошептал он, а дверь уже содрогалась под натиском ножищ пьяного отца.

— Лена! Открывай дверь, оглохла, что ли⁈ Ты ополоумела⁈ Я тебе сейчас устрою развод! Открывай двери!!!

После первого гулкого удара по батарее от кого-то из соседей другая мама рывком отодвинула щеколду.

Он был очень, очень сильно пьян. Так, как Пашка, кажется, и не видел вообще никогда. Батя его активную стадию бухача, обычно, проходил не дома, а к семье припирался, если вообще мог ходить, уже на следующем этапе, который ближе к ползанью, направленному на поиск горизонтали. Но он бывал и буйным, потому что нередко где-то пьяным махался, о чём поутру свидетельствовала расквашенная рожа. Похмельный мрачный батя о том говорил коротко, ссылаясь на то, что его взбесили.

И вот сейчас, похоже, был он как раз взбешённый.

— Андрей, я тебя не пущу, — заступила дорогу другая мама. — Всё закончилось. Нужно это приня…

И тогда он её ударил. Резко, безумно и яростно подался вперёд, схватил за затылок, потянул голову вниз и врезал коленом куда-то прямо в лицо так сильно, что, кажется, что-то ощутимо хрустнуло.

Пашка завис в дверном проёме своей спальни, словно громом поражённый. Он видел бешеного батю в драке дважды за свою жизнь: в драке с мужиками, такими же дурными от водки, как и он. Когда-то на Пасху, на даче, когда ещё дед был живым, и в Новый год, кажется, 2005-й или 2006-й, после которого на праздники их с Серёгой стали усылать куда-то обязательно или оставлять дома, а не таскать за собой «в гости».

Никогда, никогда в жизни Пашка не видел, чтобы отец на глазах у него поднимал руку на мамку. Он вообще считал, что это невозможно до недавнего времени, до того синяка на скуле, до…

Красные и воспалённые, безумные батины глаза встретились с Пашкиными.

— Ну щенок! — выдохнул он свирепо. — Сейчас я тебя научу, кто в доме хозяин!

Бог Всемогущий даже разблокировать телефон не успел: отец, выдыхая спиртовые пары, словно дракон — пламя, метнулся к нему через коридор, замахиваясь на ходу. Не так, как можно ударить сына.

Так, как пиздятся насмерть в безумной пьяной драке, после которой вызывают ментов, а иногда и понятых.

Первые два удара, глыбоподобные и мощные, Пашка пропустил, и в башке теперь царили гул и звон. Потом сработали загруженные рефлексы, и он сумел сделать подсечку, так что и отец повалился на пол, запутавшись в собственных ногах.

И это очень сильно его разозлило.

— Сучонок! На отца! — проревел он хриплым, срывающимся голосом под аккомпанемент гулкого звона дрожащей уже батареи.

Пашка вскочил, в нём бушевала ярость. Хотел врезать бате в живот, но подоспела окровавленная вся, словно из ужастика какого-то вышедшая, другая мама. Зажимая рукой разбитый нос, она схватила Пашку за плечи.

— Оставь! Не надо! Прекратите! — глухим, не своим голосом загундосила она.

— Шею сверну выродку! — поклялся отец и снова бросился на Пашку.

Рефлексы помогли перехватить руку и увернуться от удара ногой. Вместо того Пашка засадил правое колено бате в пах, и тот согнулся, взвыл, как раненый бык. Но вместо того, чтобы уняться, всем весом своим боднул вдруг младшего сына башкой, и тот чуть не упал.

А потом движением резким, прямо невозможным для бухого в жопу старика, повернулся к пытающейся разнять их матери, схватил её за волосы и толкнул в сторону, так, что споткнувшаяся мамка, падая, ударилась об угол письменного стола.

Она свалилась на ковёр и перестала шевелиться.

Животный страх вымел из Пашки ярость, и он пропустил правый хук, перегнулся пополам. Увидел около тумбы край отлетевшего телефона. Но не перепрошивать отца сейчас хотелось Пашке, а убить, своими руками, в мясо превратить, в котлету, в…

Он нанёс ему мощный удар, один, второй, третий. Батя вывалился в коридор, уже совершенно утратив человеческий облик. Завалился набок, подперев плечом шкафы. Пашка, себя не помня, помчался колошматить ненавистного врага дальше.