Доппель стори

Слава хоть испытал лишь слабый отголосок боли, но для вида поморщился. Он понимал, что милиционеров не стоит провоцировать. Да и вообще никого нельзя провоцировать, чтобы сохранить целостность дубля как можно дольше. Если двойник внезапно исчезнет, всё в разы ухудшится. Если осудят дубля - это не так страшно, как самому сесть в тюрьму.

- В тюрьме тебе понравится, - ухмыльнулся тот же озлобленный милиционер. - Там любят таких смазливых...

Святослав не понимал подобного отношения к себе со стороны конвоя, поэтому решил уточнить:

- Простите, не понимаю, почему вы так негативно настроены ко мне? Я же не педофил, а всего лишь выполнял свой долг, как это делаете вы. Просто спас солдат от смерти.

- Заткнись, тварь! - зло произнёс тот же милиционер, ударив дубля правым кулаком по почкам. - Не ври мне! Нам сказали, что ты предатель, работаешь на пришельцев! Надеюсь, пожизненное заключение в тюрьме тебе пойдёт на пользу!

- Странные у вас представления о предательстве, - тихо пробормотал Звягинцев. - Если взять зелье пришельцев и напоить им умирающих солдат - это предательство, что же такое героизм?

- Ты!!! Да я тебя за такую ложь...

У того же милиционера от злости желваки заходили ходуном, он хотел нанести несколько ударов по почкам Звягинцева, который понял, что лучше молчать, а то его затея может закончиться провалом слишком быстро. Святослав пожалел о вырвавшихся словах, но порадовался, что выяснил немного о своей участи, точнее, он надеялся, что об участи двойника. Пожизненное заключение... Не так страшно, как смертная казнь. Тогда бы двойник быстро спалился, а так есть шанс продержаться хоть какое-то время.

Слава ожидал ударов, даже зажмурился, но ничего не происходило. Он открыл глаза от резкого тычка в спину, и с удивлением обнаружил, что второй милиционер, который всё это время сохранял спокойное выражение на лице, поймал занесённую для удара руку коллеги и отрицательно покачал головой. Он явно был недоволен самоуправством коллеги. Именно он толкнул Звягинцева в спину, заставляя того двинуться дальше, после чего опустил руку товарища.

- Макс, ты чего? - с обидой вопросил 'злой' милиционер у 'доброго'.

- Не стоит, - спокойно произнёс Макс. - Вдруг он, - кивнул парень на Звягинцева, - не врёт. Ты же знаешь, что в конторе иногда творится полная дичь. А если бы среди погибающих солдат был твой брат, сват, дядя, отец?!

- Да быть такого не может! - презрительно фыркнул 'злой' милиционер.

Поняв, что дальше лучше не станет, Звягинцев решил, что с него этого цирка хватит. Он оставил дубля на самоуправление и через мгновение очнулся в своём теле. Распахнув глаза, он потянулся вперёд, нащупал на панели приборов снятые на всякий случай очки и водрузил их на место. Мир сразу обрёл чёткость. Возле автомобиля никого не было, а вот эмоции...

Святослава переполняло от переживаний. Он находился в шоковом состоянии. В теле дубля он не был столь сильно шокирован, теперь же переживал неимоверный ужас. В сознание стучался исконно русский вопрос: 'Что делать?!'. О том, кто виноват, речи даже не шло, было ясно, что Святослав сам виноват в своих бедах, поскольку изначально сделал неправильный выбор. Не стоило обращаться в КГБ. Пусть хоть рептилоиды с Нибиру устраивали бы под окнами оргии, оно не стоило того, чтобы отравлять себе жизнь обращением к чекистам. Жаль, что хорошие мысли приходят после того, как произошло что-то плохое.

Звягинцев кинул взгляд на пассажирское сиденье. На нём лежал пакет с выстиранным и высушенным милицейским кителем.

- А пиджачок-то я сержанту не передал... Нехорошо получилось, но сейчас не до этого.

***

Тем временем подполковника Петренко вызвали к начальнику. Мужчина сидел в шикарно обставленном кабинете на удобном кожаном кресле для посетителей. Полковник КГБ Ярославцев Михаил Алексеевич разместился в директорском кресле за большим столом, на котором был установлен моноблок с тридцатидюймовым дисплеем. Он провёл ладонью по коротким седым волосам, после чего отбарабанил пальцами по лакированной столешнице.

- Что скажешь, Серёжа, по поводу своего слесаря? - спросил он.

- Михаил Алексеевич, это не мой слесарь, - поморщился Петренко. - Его забрали под стражу.

- Это правильно, - кивнул полковник. - Надо же придумать - наши зелья изводить на каких-то солдат! - возмутился он. - Он, считай, в наш карман залез! Каждый флакон уходит по полмиллиона рублей, пусть каждый третий приходится в Москву руководству отправлять, но нехорошо, когда обычный агент считает себя вправе тратить наши деньги. Три миллиона, Серёжа! Он кинул нас на три миллиона!

- Допустим, 'некоторым' только десять процентов отходит, - заметил Петренко, - но вы правы, Михаил Алексеевич, не дело это в наш карман руку запускать.

- Так что с этим парнем? - спросил Ярославцев.

- Припугнул его, - начал Петренко. - Сказал, что отчёт в столицу ушёл, и что его будут судить военно-полевым судом. Он поверил, испугался, - ухмыльнулся подполковник. - Хотя любому понятно, что нам не нужно выносить сор из избы. Но это же простой сантехник.