Допрос безутешной вдовы

Не надо строить иллюзий по поводу того, что в любом закоулке мира в любое время года, а также дня и ночи встречаешь толпы японских туристов из-за неистребимой тяги японцев к знаниям. Дались нам эти знания! В школе нас двенадцать лет этими знаниями пичкают – не хватало еще после школы свои мозги под них подставлять. Чем больше знаешь, тем хуже спишь – эту истину я на себе проверял миллион раз, не говоря уж про «думаешь»! Нам нужны не знания, не неведомая доселе информация, а возможность на короткий период умертвить в себе собственно японца, поносить пару-тройку дней шкуру американца там или француза, чтобы потом банальнейшим образом воскреснуть, перешагнув в обратном направлении границу в родимом международном аэропорту Нарита. И когда жена дает тебе понять однажды вечером, что ты уже можешь не беспокоиться и не напрягаться, испытываешь бурный прилив счастья, поскольку теперь твои походы на одноразовое «лево» никому не будут доставлять моральных проблем. Жена с облегчением вздохнет, получив избавление от твоих грубых физических домогательств по ночам, ты сам начнешь по два-три раза в неделю получать то «материальное» разнообразие, которое раньше зачарованно, с открытым от неожиданности ртом и топорщащимися в известном месте брюками, наблюдал только в порнофильмах. А личности, более или менее профессионально обеспечивающие это самое приятное разнообразие, успешно пополнят за твой счет свои банковские счета, а также счета своих пронырливых сутенеров.

Исключениям же всегда и везде тяжело, а у нас, в Японии, особенно. Выбьешься из общей колеи или с самого начала будешь следовать заветам поэтов и стараться выбираться своей колеей – наживешь и врагов, и язву, и все что угодно, кроме добра. Я бы, пожалуй, и сходил бы разок-другой «налево» – японец как-никак, и не только по паспорту, но, во-первых, моей Дзюнко еще от меня теплыми поздними вечерами иногда чего-нибудь, да требуется, и, когда ей приспичит, она этого от меня обязательно добьется, даже если детишки еще колбасятся в своих постельках; а во-вторых, что будет, если вдруг безымянная, но старательная девка сделает со мной это лучше, чем собственная жена? Ведь есть такая опасность, да? И что потом прикажете делать? Имитировать на матрасике пятиэтажное цунами неземных страстей, а самому исправно вызывать в памяти иные образы? Но что до имитации, то это по женской части. У нас же, как говаривает во дни разных там сомнений, тягостных раздумий и идейных исканий мой друг Ганин, «члену не прикажешь». В общем, необходимость сохранения высокоморальных, но в то же время откровенно физических супружеских отношений оказывается легко объяснимой с точки зрения элементарной боязни, простите за высокопарность, перестать быть самим собой в глазах жены. А страх, он всегда побеждает в нас все другие чувства – это факт непререкаемый. Так что, по мне, лучше спать там, где не страшно…

А спать, кстати, хочется ужасно! Мыслить более или менее четкими понятиями и не слишком расплывчатыми образами на восемнадцатый час активного бодрствования проблематично, тем более что надо настраивать себя еще минут на сорок оперативки. Потом, может, удастся преклонить голову на четырнадцатом этаже, где у нас с недавних времен оборудовано несколько комнаток-спаленок именно для таких вот ночных смен.

– Значит, время позднее, – Нисио начал оперативное совещание по смерти Селиванова неожиданно бодрым тоном, – поэтому попрошу быть кратким и говорить только по существу.