Допрос безутешной вдовы

Перебирая бумаги по Ирине, разглядывая ее плохо пропечатанные факсом фотографии, я вдруг опять почувствовал на своих плечах тяжелый груз сна. Зрение мое на секунду подернулось матовой пленкой, и если бы в этот момент у меня за спиной не послышался негромкий гул голосов и тихое шарканье нескольких пар ног по искусственному паласу, которым покрыты полы в нашей конторе, голова бы моя рухнула на папку с ниигатскими бумагами.

– Вы уже здесь, Минамото-сан? – удивленным тоном обратилась к моему затылку Мураками.

– Как видите. – Я решил не удостаивать ее оборотом и продолжал, давя зевоту во рту и разгоняя туман в глазах, перекладывать с места на место казенные бумаги

– А где ваша Катаяма? – пробасил позади меня Нисио, и на этот требовательный зов мне уже нужно было поворачиваться.

– Под надежным присмотром, – ответил я и повернулся лицом к ним обоим.

– Кто за ней смотрит? – не унимался Нисио.

– Один человек… – Я попытался потянуть время, хотя избежать неизбежного удается только в финалах голливудских боевиков. – Хороший человек…

– Что за человек? Я «наружку» за ней не направлял, – продолжил свой допрос Нисио.

– Ганин-сэнсэй за ней поехал, Нисио-сан. – Врать было глупо, а молчать – тем более.

– Совсем спятил?! – злобно прошипел Нисио. – Русского к ней приставил! Ты что, Такуя!

– Ничего, Нисио-сан! Я Ганину доверяю – он с заданием справится, ему не впервой нам помогать.

– Ты смотри, как бы этот «не впервой» для твоего друга последним разом не стал! – пригрозил полковник. – Давай срочно к нему, я все ордера получил. Через полчаса два экипажа нам дают, по три смены в сутки. Вот они и будут ее пасти.

– Две машины – это хорошо, – резюмировал я и стал по сотовому набирать номер Ганина.

– Алле! – прохрипел Ганин после третьего сигнала. – Такуя, это ты? Ты где?

– Да, я. Я в управлении. А ты где?

– А я в педе. – Где?

– Ну в педагогическом университете… – продолжал сопеть невидимый Ганин. – Здесь же конференция…

– Ты что, Ганин, с ума сошел! – У меня та часть моего интеллектуального внутреннего мира, которая в простонародье именуется душой, рухнула в пятки. – Тебя чего просили делать?! Нашел время по конференциям ездить!

– Не ори, Такуя! Чего разорался? – начал, по своему обыкновению, дерзить излишне самостоятельный Ганин.

– Как чего?! Я же тебя просил поездить за русской! А не на конференции своей штаны протирать!

– Ну штанов у меня достаточно, – продолжил пререкания Ганин. – А что до объекта твоего уж не знаю какого конкретно интереса, Такуя, то это она меня сюда и привела. За что ей спасибо огромное!…

– Как «привела»? – У меня отлегло от сердца, и я физически почувствовал вдруг, как из полых ахиллесовых пяток моих, проходя через ахиллесовы сухожилия, медленно возвращается на свое законное место моя слабо сбалансированная душа.

– Так, на «диаманте» своем…

– Значит, она тоже на конференции?

– Да. Она из банка прямиком сюда и попилила. А я за ней. Так что придушил сразу двух кроликов: и тебе пособил, и неплохой доклад Заречного про современную российскую женскую прозу заслушал, – поделился со мной удовлетворенным, но постоянно шипящим и хрипящим из-за мобильно-сотовых искажений голосом мой друг Ганин. – Я, ты же знаешь, к женской прозе, как и к поэзии, вообще-то скептически отношусь…

– Не знаю, но догадываюсь, – перебил я его. – А сейчас там что происходит?

– А сейчас тут происходит обеденный перерыв, – доложил Ганин. – Я, собственно, с тобой потому и разговаривать могу.

– А Ирина где?

– Эта красотка в желтом, что ли?

– Да, она.

– Да вон сидит, метрах в пятидесяти от меня. За стеклом. Они все в университетской столовке закусывают, а я на улице, на стоянке, в твоем «крауне» сижу.

– Сколько еще времени они обедать будут?

– После обеда заседание в два начинается, так что еще почти час. А что, ты тоже, что ли, хочешь про женскую прозу? – ехидно поинтересовался Ганин. – Давай подъезжай!

– Еду! Жди меня, Ганин!

– Ну о чем речь, Такуя! – усмехнулся невидимый Ганин. – Ты же знаешь, что я умею ждать, как никто другой!

Я попросил Нисио послать обещанную «наружку» к педагогическому университету, но приказать сержантам, чтобы они в дело не встревали ни под каким видом, забрал у полковника ордер для снятия показаний в банке «Мичиноку» и двинулся к дверям, демонстративно не приглашая с собой лохматую Аюми. Она же, выказывая очевидную самостоятельность в принятии решений, тут же двинулась за мной следом, вызвав этим своим то ли демаршем, то ли марш-броском едкую усмешку Нисио.