Допрос безутешной вдовы

– Менее регулярно, чем ей хотелось бы, но со вполне удовлетворяющей меня лично частотой, – улыбнулся он. – Если опять же быть более-менее точным, то встречаемся мы с ней два-три раза в год, на таких вот скоротечных конференциях. Их сейчас и в России достаточно проводится, и на нейтральных территориях…

– Кто от этой нерегулярности страдает больше: вы или она? – Я перешел на характерный для последних дней моей профессиональной практики излишне откровенный, «русский» регистр.

– Минамото-сан, – хмыкнул Заречный, – между мной и Наташей почти десять лет разницы, так что ответ на ваш вопрос, я думаю, вам и так ясен, без моих слов…

– Значит, она?

– Ну естественно! Для нее это единственная отдушина в ее тоскливой японской жизни… – Он пристально посмотрел на меня в поисках мужского понимания.

– А для вас?

– А для меня… – Он постучал пальцами по поверхности стола и в очередной раз «мудро» улыбнулся. – Я, знаете ли, люблю разнообразие… Она, Наташа то есть, конечно, еще очень и очень как внешне, так и по темпераменту, но думать о чем-то перспективном в этом направлении мне как-то даже в голову не приходило…

– То есть никаких далеко идущих планов у вас с ней не было? Точнее, на нее?

– Минамото-сан, – он подался вперед в моем направлении, – вы же, как сами справедливо заметили, японец, так что посудите со своей японской колокольни! Какие здесь могут быть реальные планы! Что сверху, что сбоку!… У нее же есть все, что красивой русской бабе нужно для формального счастья в предзакатном блеске состоявшейся жизни: паспорт японский, зарплата японская, да и муж – не мужик, а муж, уточняю! – тоже японский, который, не знаю, как вас – вы тут все долгожители, – а меня, русского, переживет точно!…

– Он, я имею в виду – в единственном числе, вас, Олег Валерьевич, не переживет, – успокоил я его, подаваясь назад.

– Что вдруг? – Его удивление было весьма естественным.

– Его убили вчера вечером, – пресек я его патетичный прояпонский монолог.

– Кого убили? – осекся Олег Валерьевич. – Хидео?

– Да, Хидео Китадзима убит вчера вечером в собственном доме, в районе Айно-сато.

– И кто его?… – растерянно спросил Заречный.

– Мои коллеги, Олег Валерьевич, сейчас как раз этим вопросом и занимаются.

– Дома, говорите? – Он рассеянно посмотрел на локтевой сгиб левого рукава своего пиджака.

– Да, дома, где-то в половине десятого вечера. Вы что, об этом ничего не слышали?

– Откуда я мог слышать?… – вяло бросил он. – В половине десятого… Что за чертовщина… Сначала Селиванов, потом Китадзима… Что вообще тут у вас, в Саппоро, происходит?

– Вы считаете, эти убийства связаны между собой? – Я посмотрел на озадаченного красавца филолога.

– Это, насколько я понимаю, ваша обязанность считать что-либо в данной ситуации, – недовольно откликнулся Заречный. – Единственное, что этих покойников объединяло, – это русская литература…

– …об убийственной силе которой хорошо известно во всем мире, – услужливо продолжил я.

– Да уж, – согласно кивнул Олег Валерьевич, – крови в ней проливается более чем достаточно…

– Вы вчера весь вечер провели в общей компании, так? – Я решил несколько облегчить задачу Йосиде.

– Да, мы до начала десятого были вместе, в ресторане на вокзале Саппоро.

– Вы туда поехали прямо из университета?

– Вы в единственном числе или в моем любимом, множественном спрашиваете? – Заречный показал, что способен прекрасно сохранять свое острое чувство юмора в неколебимом состоянии даже в столь непростой ситуации.

– В единственном. Я, Заречный-сан, хотя и японец, его, в отличие от вас, предпочитаю множественному. – Я посчитал своим патриотическим долгом продемонстрировать и нашу, японскую стойкость в плане сохранения фривольного духа.

– Я – в единственном числе, Минамото-сан, – приехал в ресторан где-то в семь, – хладнокровно ответил Заречный.

– Из университета?

– Не совсем. По дороге я заехал в хозяйственный магазин, чтобы купить батарейки для японских часов, которые у меня в Москве. Большие настенные часы «Сейко»…

– На чем ездили?

– На такси, разумеется, – пресно ответил он.

– Понятно, а ушли из ресторана во сколько?

– Зачем вам все это, Минамото-сан? – Он резко сбросил с лица ироническую гримасу. – Вы же с Ганиным постоянно общаетесь и, я уверен, знаете от него все, что хотите знать. Он же наверняка вам сказал, что мы разошлись где-то в половине десятого!… Все же происходило в его присутствии!…

– Сказал, – кивнул я.

– Чего же вы тогда время тянете? – хмыкнул Заречный.

– Хорошо, не буду тянуть, – согласился я с его рационалистическим намеком. – Смерть Хидео Китадзимы была в ваших интересах, Олег Валерьевич, не так ли?

– Ах вот вы к чему! Про неостывшее ложе песнь заводите! Я же вам сказал: никаких серьезных видов на Наташу я не строил! Вы же должны меня как мужчина понимать, Минамото-сан!

– Что конкретно в вас, Олег Валерьевич, я должен понимать как мужчина?

– Вы же видели Наташу! – Он нешироко развел перед собой руки, словно показывая нижние габариты упомянутой красавицы.

– Видел.

– Еще бы вы отказались! – процедил он.

– Не понял…