Допустимая погрешность некромантии (СИ)

— Эй, ты чего? Я наоборот, в полном восхищении! Я-то тебя мышенькой серененькой считала, а ты хахалем обзавелась! В совершенно незнакомом мире! Не выходя из реанимации! Да ты обошла по всем фронтам любую известную мне вертихвостку! Кто счастливчик? Я теряюсь, если исключить Дмитрия Александровича и всех лежачих больных.

— Я… Это… Только ты не сердись, хорошо? — я замерла от любопытства. — К… Костя.

— Костя?!

Я едва удержалась, чтобы на кровати не подскочить. И злиться вовсе не собиралась: давно уже признала, что с ним у меня ровным счетом ничего общего. Даже не представляю, каким образом сошлась когда-то с таким занудой.

— Я не сержусь, Тайишка! — заверила, чтобы она окончательно успокоилась. — Просто изумляюсь! Как же так получилось?

— Я… это… телефон осваивала… вот на нем и осваивала…

— Да нет, снова неправильно спрашиваю! Почему так получилось, когда тут целый Дмитрий Александрович под носом мельтешил? Или ты хвост задрала от скуки, как только он на больничный ушел?

Тайишка тяжело вздохнула:

— Ничего я не задирала. И ведь господин Шакка освободил меня от страсти к нему… и я будто четче видеть начала. Дмитрий Александрович очень добр и так красив, что мне иногда зажмуриться хотелось! От таких жмурятся и в девичьих грезах воображают, понимаешь?

— Вот до этого места как раз понимаю… Где ж тебя отворотило-то и на Костика переворотило?

— Сердцем любят не таких, а тех, кто в душе войну не вызывает. Кто одним словом может настроение поднять или чья поддержка самая важная. Перед кем не надо красоваться, чтобы эту самую поддержку получить, они и без того… как первый камень, с которого дом строят. Костя… именно такой.

Я недоуменно чесала затылок. Тайишка разглядела в моем бывшем какую-то надежность? Скорее предсказуемость. Нет, он довольно симпатичный и не полный кретин, надо признать. Ведь я и сама когда-то на его чувства ответила, а вот дальше у нас не пошло. А вдруг не пошло не потому, что Костя был не в порядке, а, например, сама я? Или мы оба в порядке, но в совершенно разном. Меня от его занудства наизнанку выворачивало, а оно вон как вышло — надежность.

Я постаралась сдержаться и от оценки, и от еще более подробных расспросов. И даже не потеряла сознание, когда в коридоре общей терапии нас ждал Костя. Глаза горят, улыбка до ушей — а я шлепаю в той же самой пижаме, в которой меня на скорой в больницу доставили. Ненакрашенная, нерасчесанная… а он лыбится, как если бы красивее меня никого раньше не видел. Да когда они вообще успели так прочно втюриться?!

— Я вещи принес, — он поднял битком набитый пакет. — Хорошо, что у меня ключи оставались. Ты сама глянь, что тебе еще нужно.

А может, и правда надежный? Просто мне никогда раньше в жизни поддержка не нужна была, вот и не было возможности его тщательно проверить. Тайишка сама подпорхнула к парню и остановилась в шаге, смущенно опуская лицо. Пришлось отвечать вместо нее:

— Спасибо! Нет, я серьезно, Кость, даже и не думала, что ты останешься единственным человеком, который меня поддержит. Забудь, ради всех чертей, все гадости, которые я тебе сгоряча говорила.

Он вдруг вылупился на меня и выдал:

— Оля? Ты вернулась?! А где Тайишка?

Вот это поворот, скажу я. Тайишка принялась бегло объясняться, но до меня и самой доходило: она все ему рассказала! Но это ерунда по сравнению с тем, что Костя поверил! Поверил! Это необъяснимо… что вообще происходит? Я тоже уставилась на него теперь так, словно увидела впервые. Невероятный человек, который был рядом со мной несколько месяцев, но я даже не подозревала, что он, возможно, единственный человек на планете, способный поверить в невероятное без доказательств! Вот что значит — найти общий язык…

— Тайишка вернется ведь? Вернется?

Я вскинула руку:

— Да не трындите вы одновременно! Подождите оба, дайте с мыслями собраться… Костя, сначала ты — как она тебя убедила?! И да, Тайишка здесь. Когда я все это осмыслю, то пойду в обморок, а вы наболтаетесь друг с другом.

— Так ведь… — он облегченно улыбнулся. — Оль, ну она ведь совсем другая. Я в глаза твои влюбился, в волосы, в ноги твои длиннющие, но тебя саму я никогда не любил. И тут… у меня после первого же телефонного разговора сердце по-другому застучало.

— Ка-ак романтично! — не удержалась я. — Да брось! Ты скорее решил бы, что я спятила, чем поверил ей!

Его улыбка стала натянуто-неловкой:

— Так и решил… ну, раздвоение личности…

Я расхохоталась и хлопнула его по плечу:

— Какое счастье, что этот мир в порядке! Раздвоение, раздвоение, только ты сильно не радуйся, оно не навсегда! Хотя, может, и очень надолго… Ладно, голубки, айда ординаторскую искать, напишем отказ от стационарного лечения. Да не пищи ты, Тайишка, тебе ли не знать, что нас с тобой лечить не от чего. Пора уже тебя ассимилировать, а то мало ли, как долго ты здесь мою спину прикрывать будешь.

«Надежный» Костя вслед за мной почему-то не рванул и даже попытался остановить:

— Оль, да погоди ты! Мне хоть и нравится твое психическое расстройство, но разве можно из больницы в таком состоянии сваливать?