Допустимые потери

Он остановил такси и, не вступая в беседу с шофером, доехал до дома.

Глава 7

Когда утром, уходя на работу, он целовал Шейлу, та казалась спокойной, но несколько утомленной и погруженной в себя. Это была изнурительная ночь, которая началась с того момента, когда он, едва переступив порог, услышал:

— Что должна означать твоя затея с пистолетом?

— Как ты узнала о пистолете? — ответил он вопросом на вопрос, уже сожалея о том, что даже один день держал ее в неведении о случившемся.

— У меня был ленч с Оливером. Он беспокоится о тебе не меньше, чем я.

— Ну ладно, — сказал он. — Садись. Надо поговорить. И разговор будет долгим.

Затем в тех же словах, что и в разговоре с Элейн, он сообщил ей о ночном телефонном звонке. Он также пересказал Шейле большую часть (но отнюдь не все) из того, что бывшая супруга говорила о составлении списка людей, потенциально способных причинить ему вред. Из страха обидеть Шейлу и опасаясь, что та может заподозрить его в недоверии, он не упомянул о совете составить перечень и ее личных знакомых. По несколько иным соображениям он опустил и имя звонившей ему не так давно женщины из Чикаго. Когда-то у него была с ней связь. Ее семья, как и она сама, могли планировать месть, либо угрожая физической расправой, либо прибегая к шантажу и вымогая крупные суммы.

— Мне не хотелось об этом спрашивать, Шейл, — сказал он после многочасовой дискуссии, которая давно уже шла по кругу без всяких, как ему казалось, результатов, — но нет ли человека, имеющего зуб на тебя и пытающегося достать тебя через меня?

— Эта идея принадлежит Элейн? — спросила Шейла.

— Что-то в этом роде.

— Очень на нее похоже, — с горечью заметила Шейла и тут же поинтересовалась: — Опять клянчила деньги?

— Нет. Она обзавелась богатым дружком.

— Хвала небесам за их крошечные милости, — не скрывая иронии, сказала Шейла. — Посмотрим, смогу ли перечислить своих врагов… Да, конечно. В одной из моих групп есть пятилетний малыш, который меня ненавидит, так как я его поставила в угол на десять минут. Злодей был наказан за то, что довел до слез маленькую девочку. — Она улыбнулась и закончила: — Час, однако, поздний. Моя голова в тумане. Поэтому сейчас пошли спать, а утро, как известно, вечера мудренее.

Но вот наступило утро обычного рабочего дня, а она казалась озабоченной и подавленной. По морщинкам под глазами Шейлы Деймон мог безошибочно определить, что она плохо спала. Деймон и сам провел отвратительную ночь. Ему снова снился отец с игрушечной лошадкой в руке. Отец, улыбаясь, стоял у мраморной балюстрады и манил сына к себе.

У дверей они еще раз поцеловались — это был долгий поцелуй, — и Шейла сказала:

— Береги себя.

— Естественно, — ответил он, спустился по лестнице и вышел на улицу, где завывал холодный весенний ветер. В другое время Деймон нашел бы эту погоду бодрящей и весьма подходящей для долгой прогулки. Но сегодня он поплотнее закутался в плащ, высоко поднял воротник, прикрыв уши, и быстро зашагал, стараясь сохранить тепло. Люди, которых он встречал на пути, казались ему изможденными и враждебно настроенными, а если их лица и выражали что-либо иное, то в массе своей это было выражение всепоглощающей ненависти и внутреннего убеждения в том, что весь мир или по меньшей мере Нью-Йорк заселен их врагами.

И в конторе было не лучше. Как только Оливер появился на работе, Деймон, закрыв дверь, отделяющую их рабочую комнату от помещения, где находилась мисс Уолтон, резко, почти срываясь на крик, произнес:

— Вот уж не знал, что ты превратился в старую бабу и стал трепать языком по всему городу. Мне казалось, у нас есть договор — то, что происходит в этом офисе, здесь и остается.

— О… — протянул Оливер, — значит, Шейла успела тебе сообщить, что мы вчера встречались за ленчем?

— Естественно. А ты в этом сомневался?

— Послушай, Роджер, — спокойно ответил Оливер, хотя Деймон видел, что он обижен, — твое поведение после возвращения Шейлы из Вермонта весьма озадачило ее, так же, как, впрочем, и меня. Один пистолет, Бог мой, чего стоит! Ты же много лет срываешь голос, требуя принятия закона о контроле за оружием. Я видел твою подпись под десятком обращений к конгрессменам.

— Ну и что… просто я изменил свою позицию, — сказал Деймон по-прежнему чересчур громко. — И вообще это не повод для того, чтобы болтать у меня за спиной.

— Деймон, обсуждение с твоей супругой проблем, не имеющих ни малейшего отношения к агентству, вряд ли можно называть пустым трепом, — возразил Оливер.

— Почему ты уверен, что это не имеет отношения к конторе? Может быть, черт тебя побери, совсем наоборот! — Выпаливая все это, Деймон чувствовал, что не прав, но остановиться не мог. — Поэтому впредь держи свой проклятый язык за зубами.

Оливер повернулся и молча двинулся к своему столу. «Еще одно очко не в мою пользу», — подумал Деймон.

За все утро они больше не сказали друг другу ни единого слова. Деймон лишь делал вид, что трудится, бесцельно перекладывая с места на место бумаги на своем столе. Когда прозвучал звонок из приемной, было уже почти одиннадцать.