Допустимые потери

— После этого он перестал искать работу и, как я догадываюсь, начал попрошайничать на улицах. Меня не оставляли подозрения, что Джан-Лука снова сел на иглу, и думаю, что Роджер подозревал то же самое. Затем из квартиры стали пропадать вещи: серебряный кофейник, старинный фарфор, серебряное блюдо — свадебный подарок мистера Грея, большой мясной нож с костяной рукояткой… — Она вздохнула. — Первое время Роджер не замечал пропаж. И без того все шло из рук вон плохо, и мне не хватало мужества сказать мужу, что мой племянник нагло нас обворовывает ради своей ежедневной дозы.

— Бедная Шейла, — сказал Оливер.

— Бедные мы все, — возразила Шейла, — включая Джана-Луку.

— И что же сделал Роджер, когда все узнал?

— Это был тот еще вечер, — ответила Шейла, стараясь, впрочем без всякого успеха, говорить беззаботным тоном. — Возник дикий скандал, в ходе которого Джан-Лука клялся головой матери, что не употребляет наркотиков и в жизни никогда ничего не украл. Роджер сказал Джану-Луке, чтобы тот немедленно убирался, и пригрозил полицией, если он не уйдет. Джан-Лука уходить отказался. Он улегся на диване в гостиной, скрестил руки на груди и заявил, что не сдвинется с места. Роджер ничего не сказал на это. Он молча подошел к дивану, сграбастал Джана-Луку и поднял. Мальчишка был настолько тощим и слабым, что его мог бы нести и ребенок, а Роджер — один из самых сильных среди всех известных мне людей. Кроме того, в гневе он просто великолепен. «Открой дверь», — сказал он мне, а парень тем временем бился у него в руках. Я открыла дверь, Роджер вышел на площадку и кинул его на лестницу. Джан-Лука ничего себе не повредил, но пришел в дикую ярость. Прежде чем подняться, парень проехал половину лестничного пролета. Затем он погрозил кулаком Роджеру и заорал: «Я доберусь до тебя, бессердечный сукин сын! И до твоей насквозь фальшивой, жирной как свинья бабы!» Обычный стиль беседы за семейным ужином, — печально улыбнулась она. — Роджер двинулся вниз по ступеням, а я повисла на нем, чтобы не допустить убийства. Мальчишка испугался и убежал. Вот, собственно, и все.

— И чем же это закончилось? — спросил Оливер.

— Этим и закончилось. Больше мы его не видели. Но несколько месяцев спустя мне позвонила мать Джана-Луки и рыдая сказала, что сына арестовали, когда тот отнимал у женщины из Бронкса сумочку, угрожая ей большим ножом для разделки мяса. Однако дама оказалась полицейским, и он получил три года тюрьмы. Думаю, что это был тот самый нож, который он украл из нашей кухни. Так или иначе, но три года истекли четыре месяца назад, и Джан-Лука снова гуляет на свободе, во славу нашего семейства. Думаю, он заслуживает того, чтобы я включила его в свой личный список.

— Вне всякого сомнения, — согласился Оливер. — Ты говорила Роджеру, что парня арестовали?

— Нет. Думаю, что я поступила неправильно, но мне не хотелось пробуждать неприятные воспоминания. Я скажу ему сегодня вечером. Кроме того, я предложу ему отключить автоответчик и встретиться с Заловски, когда тот позвонит в следующий раз. Роджер человек смелый, и если узнает, кто или что ему противостоит, то сумеет справиться. Пока же он пребывает в неведении и, естественно, видит опасность за каждым углом. Роджер не знает, в какую сторону смотреть, и чувство бессилия снедает его. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Но я не слепая и вижу, как он мечется во сне, сражаясь с призраками, а половину ночи проводит сидя в кресле…

— Это становится заметно по его виду, — сказал Оливер. — Он никогда не выглядел таким измученным. Работа все накапливается, а босс к ней не притрагивается. Я пытаюсь взять на себя как можно больше, но я — рядовой солдат, а не офицер, и, если возникает необходимость принять серьезное решение, никто, кроме него, этого сделать не может. Тем не менее… — в его тоне зазвучала тревога, — мне не нравится идея, которую ты высказала. Слишком рискованно встречаться один на один в темном и, скорее всего, безлюдном месте.

— Роджер пойдет не один, — решительно заявила Шейла. — С ним буду я.

— Шейла, — запротестовал Оливер, — парень может быть убийцей.

— Вот тогда мы это и выясним, — усмехнулась она. — А сейчас скажи, какой вклад ты можешь внести в нашу портретную галерею.

— Боюсь, что ничего серьезного, — произнес Оливер. — Я, как и он, на первое место поставил бы Махендорфа. Этот парень груб, а воспитан как последняя дворняга. Если можно составить мнение о человеке по его литературным опусам, то Махендорф просто переполнен насилием. А еще… — задумчиво пожевал он губами, сразу став похожим на размышляющего ребенка, — а еще я, пожалуй, могу назвать лишь Джиллеспая.

— Вот это действительно сюрприз, — сказала Шейла. — Роджер его очень ценит.